Досье на обвиняемого-3: школьная скамья и соседи по скамейной отсидке.

(Авторы понимают, что не однажды высказывали свое мнение на затронутую тему, и приносят свои извинения уважаемой общественности на случай, если в рамках данной работы им придется повториться. Но если надо, значит, надо. Дабы выполнить обещание и сказать о звезде все, что авторы думают, они и не на такое готовы пойти!)

В Хогвартсе вообще и Гриффиндоре в частности Сириус освоился, видимо, быстро. Что в таких случаях препятствует адаптации? Плохое усвоение школьной программы и/или неприязненное отношение сверстников. Ни то, ни другое звезде не страшно.

Учеба давалась Сириусу на редкость легко, чему есть много свидетельств, причем все от людей подчеркнуто беспристрастных, которым и не хочешь, а поверишь:

А) Ремус Люпин: «Твой отец и Сириус были самыми умными учениками Хогвартса»;
Б) Минерва Макгонагалл: «Блэк и Поттер. Заводилы. Оба талантливые – на самом деле, исключительно талантливые – хотя, должна сказать, и по части попадания в разные истории равных им не было» (особенно ценно, ибо не предназначено для ушей Гарри).

Отсюда следует, во-первых, что Сириусу не надо было брать вершины знаний задницей усидчивостью, и времени на разные выходки оставалось более чем достаточно. А во-вторых, ему было с кем эти выходки устраивать. Ибо заслуживающие доверия свидетели всегда упоминают рядом с именем Сириуса Джеймса Поттера.

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, гласит народная мудрость. Надо признать, что Сириус как истинный аристократ, заслуживающий самого-самого, и друга себе выбрал наилучшего. Джеймс – прирожденный лидер, рассеивающий вокруг себя душевное тепло так щедро, что за ним из любви пойдут хоть в огонь, и даже к озеру побыть рядом (это мы о Снейпе, если кто не понял).

Звезда, как собака порядочная, все понимает, но ни фига сказать не может. Хотя прелестные и трогательные попытки защитительных речей имеют место быть.

«Сириус нахмурился, видя, что Гарри все еще не убежден до конца.
- Послушай, - сказал он, - у меня никогда не было друга лучше, чем твой отец, и он был хорошим человеком».

Прекрасный аргумент. Чисто сириусовский. Но мы попробуем взяться чуточку иначе.

Джеймс – несомненно, любовь с первого взгляда, причем взаимная и по гроб жизни (в буквальном и грустном смысле слова). Несколько позже мы сможем увидеть друганов вместе и оценить особенности их большого, но светлого чувства. Пока же ограничимся цепочкой умозаключений: ввиду семейных ценностей Сириус воспитывался как существо сверхисключительное и вряд ли часто общался с обычными сверстниками. В Хогвартсе он вполне мог на первых порах разбить лоб о проблему общения на равных с мальчишками своего возраста. Яркий пример разбитого в этой области лба – небезызвестный Драко, так и не сумевший вызвать в Гарри любовь к себе (а все потому, что пустого гонору немеряно). Но с Сириусом ничего подобного случиться не могло. Потому что рядом был Джеймс, а он талантом общаться не обделен.

Вживую Поттера-старшего мы видим едва ли полтора раза (за половину раза зачтем воспоминание Гарри о нападении Волдеморта и общение с тенью из волдемортовой палочки). Единственное полноценное появление героя приходится (во всяком случае, пока) на самое ужасное воспоминание Снейпа, которое, сдается нам, заключает в себе самый ужасный поступок Джеймса. Насчет самого поступка мы поговорим чуть ниже. А пока не поддадимся соблазну удивиться, что отношение фэндома к Джеймсу чаще всего благожелательным не назовешь. И даже прозрачно намекнем, что, если бы остальных персонажей саги мы тоже видели вживую исключительно в момент самого плохого в их жизни поступка, фэндом любил бы оных кумиров куда меньше, нежели делает это сейчас.

Какова расстановка сил в эпизоде у озера? В рамках родного факультета есть Джеймс и Сириус, Джеймс и Ремус, Джеймс и Петтигрю, Джеймс и Лили. А в качестве примера межфакультетского общения – Джеймс и Снейп. Общее тяготение к Джеймсу прописано чрезвычайно четко, в какой бы форме (у каждого тянущегося резко своей, Роулинг вообще мастер полифонии) оно ни проявлялось. Попробуйте убрать Джеймса из сцены – и она рассыплется на сухие листики. Пять персонажей не будут общаться вовсе за неимением точек соприкосновения, или общение станет весьма проблематичным (в основном там, где дело касается Сириуса).

Но мы убирать Джеймса из эпизода не собираемся, напротив, подчеркнем еще раз: все ниточки стягиваются к нему. Тяготение открытое (высшая точка его – слюняво-невербализированное восхищение Червехвоста) или с попыткой сокрытия (как не вспомнить при взгляде на Снейпа и Лили знаменитую фразу «Три дня я скакала за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны!»).

Из всех тянущихся Джеймс, однако, безоговорочно выбрал главным другом Сириуса. Роулинг, пожалуй, даже чуточку пережимает, объясняя нам, что Сириус (кроме разве что Лили) был единственным человеком, способным повлиять на Джеймса: «У Гарри создалось четкое впечатление, что один только Сириус мог заставить Джеймса прекратить рисоваться». Не просто впечатление, а четкое… за совсем немного времени наблюдения? Впрочем, думается нам, это из категории «нам объяснили, а наше дело услышать».

Нет, мы не утверждаем, будто Поттер-старший идеален. Роулинг – не Толкиен, идеалы – это к Профессору, а здесь люди разной степени хорошести и непременно сколько-нибудь грешные. Джеймс при всей душевной щедрости собирает под свою руку прежде всего тех, кому для благополучия остро нужны его забота, опека и даже покровительство. Лидеры подобного склада получают удовольствие и заряд жизненной энергии, делая жизнь других, от них зависящих, лучше. Само по себе не плохо, но вот оборотная сторона проблемы: в ближайших друзьях у Джеймса не только Ремус и Сириус, но и Питер. Механизм дружбы прост: Червехвост безмерно счастлив, глядя на великолепного Пронгса, - а в ответ и Джеймсу хорошо. Н-да.

На наш взгляд, истоки большой и прекрасной дружбы звезды и Гарриного папы следует искать именно в упомянутых особенностях характера Джеймса. В первые хогвартсовские дни Сириус, при его амбициях, запальчивости, злом языке, гоноре, а также доброте и внутренней беззащитности, наверняка был более чем уязвим. Еще он привык общаться по-слизерински, а тут Шляпа преподнесла ему грандиозный сюрприз: считала подсознание и запустила в среду с мировоззрением, очень близким Ярчайшему по сути. Однако с внешним выражением этого мировоззрения он совершенно не знаком. Взять доброе, злоязыкое, ранимое и безбашенное дитятко под заботливое крыло – для Джеймса, гармоника, проблем с общением на равных нигде ни разу не испытывающего, естественно как дыхание.

Сириус – из тех, кому нравится, когда с ним возятся и вообще всячески обращают внимание. Вряд ли еще кто-то в жизни так носился с Сириусом, как Джеймс. И уж точно никому забота о звезде не приносила такой радости, как старшему Поттеру. Но отдадим должное и мистеру Блэку: Джеймс много кого готов опекать и еще больше народу привлекает, но любимый друг у него однозначно один, и это понятно кто. Несомненно, сие есть следствие прекрасных качеств звезды. Начав опекать, Джеймс оценил красоту личности наследника благородного рода и влюбился подружился навеки. В свою очередь, Сириус оценил, что Джеймс оценил, с огромным удовольствием разрешил любить себя так, как он заслуживает, и ответил безграничной любовью и верностью (а также ревностью, но об этом в свое время).

Итак, проблемы как по мановению волшебной палочки устранены. Учеба – пустяк. Друг по жизни всегда рядом и, если что, с готовностью прикроет. Для Сириуса после гнетуще-вальбурговой атмосфэры родимого дома настают поистине солнечные дни. Энергии неразлучной пары хватает и на основной курс наук, и на дополнительный, типа анимагии и создания разнообразных магических артефактов хогвартсовского масштаба; ну и, само собой, на всяческие тусовки с эскападами. Почему иначе Розмерта их так хорошо помнит («Я их столько раз видела здесь вместе – о, как же они меня смешили! Вот была парочка клоунов, Сириус Блэк и Джеймс Поттер!»)? А если учесть, что посещения Хогсмида дозволяются учащимся три-четыре раза в год, и то не ранее третьего курса, то Джеймс и Сириус явно себя не ограничивали. Хотя, строго говоря, имея мантию-невидимку, а затем и Карту Мародеров, они могли в период гендерного созревания ошиваться возле хорошенькой Розмерты и чаще.

Когда в компании появился третий лишний Петтигрю, мы не знаем. Но уж точно его привлечение в компашку инициативой Сириуса не было. Что думает благородный черный волкодав о некоей крысе, Роулинг подчеркивает двойной красной линией. «Да хватит уже, – наконец не выдержал Сириус, когда Джеймс в очередной раз извернулся в изящнейшем броске, а Хвост издал восторженный вопль. – Убери его, пока Хвост от радости не обмочился».

Конечно, звезда в роковой день явно и сильно раздражена. Кстати, а почему? Экзамены вроде никакого труда не представляют, Джеймс любит, девочки глаз не отрывают… Вопиллер от Вальбурги? Или Регулуса встретил в коридоре, и взыграло ретивое? В общем, неладно с душевным покоем, то бишь с семьей, почему еще Джеймс и проявляет особенную чуткость. Но в любом случае позиция Сириуса в отношении Питера предельно ясна. Это не с Червехвостом Сириус дружит, это он с Джеймсом дружит – и лишь поэтому терпит путающегося под ногами придурка. Единственное достоинство означенного придурка в том, что он бурно восхищается командиром Мародеров. Выглядит не слишком приятно, но раз другу всей жизни нравится, пусть получит свое удовольствие… Не только Джеймс притормаживает ради Сириуса, но и наоборот: единственный, для кого звезда будет предпринимать трогательнейшие попытки сдержаться, несомненно, лучший друг.

Кто, кстати, придумал Питеру нежную дружескую кликуху, подозрительно смахивающую на прозвище известного персонажа Толкиена (ах, эта постмодернистская хулиганка Роулинг)? Думается авторам, во всей компании Мародеров кандидат на изобретение данного тихого, незлого слова один-единственный…

Впрочем, не суть. Вот присоединение к Мародерам Люпина для характеристики Сириуса есть событие куда более важное.

Люпин и сам личность непростая, и отношение «главных» Мародеров к нему, конечно, сложнее, нежели к Петтигрю. Хотя бы потому, что оборотничество есть беда настоящая и непоправимая, не имеющая ни малейшего оттенка позерства, столь характерного для дурьюмаянья страшных и ужасных проблем младых и юных (родные не понимают меня, они такие нечуткие, а я такой одинокий и поразительно прекрасный; я весь такой нещасно-неловко-неудачливый, все надо мною смеются и меня никто не лююююююбит; и прочие варианты). При столкновении с настоящим горем и вообще несладкой реальностью Джеймс и Сириус показали себя с лучшей стороны. Не забудем, что им в это время всего-то лет по двенадцать-тринадцать – согласно показаниям Люпина, его разоблачили самое позднее на втором курсе.

Во-первых, мальчишки, узнав всю подноготную, ничего, никогда и никому в школе не сболтнули (единственное исключение – Снейп на шестом курсе, но об этом чуть позже). Правда, Мародеры конспираторы никудышные – они прилюдно употребляют тайные клички друг друга и даже делают вполне откровенные намеки на люпинскую маленькую пушистую проблему. Но кто из дурачков молодежи этого возраста не болтал со страшно таинственным видом всякого разного, ровно ничего не значащего? Мы видим, что никто, даже подозрительный Снейп, не принимает их треп всерьез.

Во-вторых, постижение тайны Ремуса привело Джеймса и Сириуса не к отторжению в какой бы то ни было форме, пусть даже совсем не злорадной, а мгновенному и бурному желанию помочь. Ремус теперь не просто свой. Для него делается почти невозможное: друзья разделяют его одиночество и серьезно, по-настоящему снимают груз оборотнического проклятия. Причем это не сиюминутный порыв: для того, чтобы стать анимагами, им пришлось долго и упорно работать («У них ушло почти три года на то, чтобы понять, как это сделать… Наконец, в пятом классе, они добились своего – каждый научился по собственному желанию превращаться в определенное животное»). Это очень, очень большая доброта, и понятно, почему Люпин навсегда чувствует себя перед ними в долгу.

Кто выдвинул гениальную идею заделаться зверюшками, мы не знаем. Стремление как можно скорее найти выход, причем такой, чтобы было очень-очень круто, в характере звезды. Но даже если и нет, несомненно, что Сириус, человек очень добрый, участвовал в мероприятии активно и увлеченно. Столь же несомненно, что он к Ремусу привязался. Для человека, к которому равнодушен, столько делать не будешь. А еще – если для кого-то столько сделал, то привяжешься к нему еще сильнее. В общем, Люпин для Сириуса – явно не Питер.

Но и не Джеймс, правда.

Еще один аспект истории с анимагией в том, что она есть совершенно бесспорное доказательство исключительных талантов сладкой парочки (не забудем, что и Питер тоже проявил себя человеком неглупым и небесталанным; а впрочем, песня не о нем, а о любви). Как мы уже однажды говорили, Дамблдор, скорее всего, тактично помогал подросткам из-за кулис в осуществлении самого доброго из возможных решений. Как всегда, мудрейший Альбус уложил при этом стадо зайцев: и Ремусу куда комфортнее, и доброта вознаграждена по заслугам, и подростки используют энергию на чрезвычайно мирные цели (о правильном формировании личностей, самостоятельных и благородных, уж и не будем). А сам Директор, вспоминая бурную младость, присматривает за вверенными ему учащимися, сладко ностальгируя у перископа и мурлыча под нос что-то вроде: «Были когда-то и мы рысаками».

Идиллия.

Однако все на свете имеет свою теневую сторону. Таланты и верные друзья – не исключение. Начнем с того, что Сириус, избалованный легкими успехами, не привык систематически трудиться, особенно в смысле умственной нагрузки, и еще более особенно в отношении того, что ему делать неинтересно. Мозги есть, а вот еще пользоваться бы ими, а? Далее, даровитая звезда завела привычку с пренебрежением относиться к тем, кто, будучи менее одарен от природы, добивается результатов, упорно работая (а кто не помнит, где это Роулинг нам это красным подчеркивает, пусть перечитает сцену у озера). Нетерпеливость тоже расцвела пышным цветом именно в школьные годы. Откуда взяться терпению, если его и от природы не так чтобы много, и причин нет развить в себе это полезное качество?

Что до друзей, то с Питером и Люпином Сириус особенно не церемонится и вообще не слишком ценит (а вот было бы иначе, добавим мы со скорбью, от скольких ошибок это могло бы его спасти…). С Джеймсом же звезда, изрядно подбалованная и здесь, ведет себя именно как звезда: мне скучно, развлеки меня, а то ведь сам ща так развлекусь, особенно в раздраженной фазе. Через годы Сириус в минуту душевной невзгоды, будучи заперт в собственном доме (конечно, не Азкабан, но деятелю сидеть сиднем очень нелегко), а также, возможно, в состоянии депрессии с похмелья, выдаст Гарри каприз точно в духе школьных лет: вот Джеймс крутой, он меня развлекал авантюрами, а ты-то чего тормозишь, ацтой, что ли? Ай-яй-яй. Взрослый дядя.

Впрочем, нам думается, что влияние Джеймса было все-таки в основном позитивным. Ценностям благородного и безупречного семейства Блэков оказались противопоставленными доброта, настоящее благородство, здравый смысл и демократичность Джеймса. Конечно, Сириус чем дальше, тем больше вступает в тот сложный возраст, когда становится абсолютно ясно: друзья куда лучше разбираются в жизни, нежели старые глупые родители. Помните бородатый анекдот на тему? (Для тех, кто не помнит: ребенок в 5 лет считает, что мама знает все на свете, в 11 лет понимает, что она знает не все, в 17 лет твердо уверен, что старая кошелка вообще ни фига ни в чем не понимает, - а к 40 годам постепенно приходит к мысли, что маму-то, в общем, надо было во многом слушаться. Вот Сириус как раз являет собою прекрасный пример второго и третьего этапов.) Но и объективно ценности Джеймса куда привлекательнее того, что предлагают Блэки. Сириус – бунтарь не столько по природе, сколько по необходимости. А Джеймс, несомненно, задает этому бунту направление. Не случайно Сириус, порвав с семьей, переедет не к кому-либо из родственников, но – к Джеймсу…

Как протекали в первые школьные годы отношения с семьей, в общем понятно. Оказавшись в школе интернатного типа, Сириус должен был незамедлительно ощутить ослабление семейного диктата, пусть его и забирали на летние каникулы, а также, хотя бы первое время, – на зимние. Дальше мог сам отказаться, мог начать проявлять унаследованный от мамочки темперамент так бурно, что Вальбурга с видом крайне трагическим объявила о Суровом Наказании Недопущения В Родные Пенаты, когда-то мог и стерпеть… скорее, всего понемножку.

Дополнительная заноза – младший брат. Регулус, как все порядочные Блэки, поступил в Слизерин. Сириус за год до него – в Гриффиндор. Могло ли это не вызвать нервной реакции Свыше? Ни в коем случае. Без сомнения, пчеломатка регулярно указывала перстом старшему неправильному брату на младшего правильного, дабы отступник брал пример и перевоспитывался. Естественно, с единственным результатом: звезду, которая не выносит прямого нажима, назло начальнику вокзала заносило все больше и дальше.

В общем, с семьей находить некое подобие общего языка становилось все труднее. Видимо, Хогвартс довольно быстро стал для Сириуса, как через много лет для его крестника, настоящим домом, и притом хорошим. Здесь подросток выкидывал из головы свои семейные проблемы и жил свободно, весело и увлекательно. А уж если очень напоминали о себе противоречия с семьей, их всегда можно было отыграть на Слизерине, эту семью для Сириуса олицетворявшем. Тоже очень удобно.

Но это все обрывочные факты и вообще реконструкция, хотя мы уверены, что не вышли за рамки допустимого. По-настоящему полноценный срез звездного характера и широкий спектр взаимодействия оного с другими характерами Роулинг нам впервые предъявляет, когда Сириусу не то 15, не то уже 16, - в печально известном воспоминании Снейпа.

© anna_y и cathereine
Взято отсюда

Досье на обвиняемого-4: мужские игры на свежем воздухе.

«Сириус беспечно развалился на стуле, раскачиваясь на двух задних ножках. Он выглядел великолепно - тёмные волосы ниспадали на глаза с небрежной элегантностью, недоступной ни Джеймсу, ни Гарри, а сидевшая позади девочка смотрела на него полным надежды взглядом, которого он, казалось, совершенно не замечал».

«Как по мне, вопросы были – пара пустяков, – до слуха Гарри донесся голос Сириуса. – Если мне не поставят хотя бы «Великолепно», это будет новость».

«Сириус поглядывал на студентов, что брели мимо по траве, – поглядывал со скучающим видом и несколько свысока, но до чего же при этом он был хорош собой!».

Ах, какие мы прекрасные, обаятельные, победные и вообще крутомужчинские. Драко, конечно, тоже претендует на побыть золотым мальчиком, но ему до Сириуса расти и не вырасти, ибо широтой натуры не вышел. В отличие от племянника, любящего прокатиться на горбушке у папы воспользоваться тем, что может дать сыну Малфой-старший, светило достигло присущего своему имени исключительного блеска не усилиями семейства своего, но благодаря личным качествам.

Не умолчим о том, что многие качества ему даны от природы, то бишь матушкой-батюшкой… и наследственный аристократизм никуда не делся (и не денется даже после тюряги)… Но будем справедливы: Ярчайший сознательно (насколько может) и последовательно (насколько умеет) отвергает семейные ценности и заслуги Блэков, а блеск по жизни наводит иным, гриффиндорским способом. Вот хочется ему, чтобы уважение вызывал именно он, Сириус, а не его благородное происхождение, семейная состоятельность или – тьфу! – семейный же авторитет. Мы таких людей уважаем.

Конечно, гонор золотого мальчика в основном напоказ, а внутри ему не так уж и хорошо-самоуверенно. При глубоком изучении характеров двух вечных недругов – Сириуса и Северуса – неожиданно обнаруживается много общих тараканов, причем самое забавное, что и способы борьбы с назойливыми насекомыми схожи. У Северуса большие проблемы с семьей. У Сириуса тоже. Проблемы, конечно, разные, но сводятся к одному: в семье оба подростка чувствуют себя сильно некомфортно и в общем одиноки, причем оба вовсю стараются это скрыть. Главное различие в том, как происходит наведение тумана на страшную тайну. Там, где интровертный Снейп сожмется в комок, займет позицию «Не-подходи-ко-мне-с-вопросами-а-то-ведь-сектусемпрой-двину» и будет успокаивать себя, что, дескать, никому не показывает своих чрезвычайных страданий, блестящий экстравертный Сириус кинется во все тяжкие отвлекаццо-развлекаццо и утешится тем, что он кажется даже круче, чем есть на деле.

Первый способ маскировки, на наш взгляд, куда менее эффективен, чем второй. Заявлению «хихихаха, я крут в квадрате!» как-то по жизни больше верится, чем варианту: «все у меня хорошо, все прекрасно, а если не отвянешь, тебе же хуже будет!». По Снейпу с первого, максимум второго взгляда видно, что он с проблемами, причем со временем впечатление лишь усугубляется. Увидеть проблемы звезды заметно труднее. Однако они, конечно, никуда не делись. Вспомним, что именно на пятом курсе ситуация с семьей чревата разрывом, который очень скоро и произойдет.

Не только у Вальбурги есть сердце. Несомненно, когда сын ушел из дому, она много (и громко) страдала. Сириус моложе, ему легче пережить расставание, к тому же дети такие вещи вообще переносят проще, потому что у них еще вся жизнь впереди, а родители свою уже вроде как сделали – и вдруг на старости лет так получили по мозгам. Однако поскольку в данном случае имела место большая и взаимная любовь, разрыв больно ударил по обоим.

Через много лет, попав в родной дом, Сириус будет там мучиться, и, сдается нам, частично угрызениями совести. Да, он был прав по содержанию своего бунта. Чванство, высокомерие, жестокое небрежение теми, кого не считаешь себе равными, вообще жестокость и так далее – не те принципы, которым стоит следовать. Был ли последний Блэк прав по форме? Можно ли было сделать все то же самое, не разбив сердца матери и не доведя ее до того, до чего она дошла (пусть и не только по вине Сириуса, но он там лапу-то приложил)? Сложный вопрос, из тех, на которые однозначно не ответишь. Сириусу там, где все напоминает о семье вообще и матери в частности, остро плохо. И горько. Вплоть до пьянок, чтобы забыться.

Несомненно, мать Сириус любил, и она для него много значила по жизни, что бы там маньяк ни заявлял во всеуслышание. Он вообще с огромным скрипом признается, что виноват, хотя понимать понимает. То, как прописана его единственная скупая реплика насчет сцены у озера и подштанникоснимания («все мы были тогда идиотами»), не оставляет никаких сомнений: что виноват - знает, но скорее язык себе откусит, чем признается.

Любопытная деталь, показывающая, как сильно влияние Вальбурги на сына: мыслящая женщина с сильным характером всегда, буквально на подсознании, вызывает у него глубокое уважение (не частое для мужчин качество). В сцене у озера, когда их величество изволяют капризничать, по ушам достается абсолютно всем – Питеру, Ремусу, в какой-то степени Джеймсу (Пронгс, харэ дурью маяться, ну-ка, давай, развлекай меня!). Уж не будем о Снейпе. Но – ни слова, ни вздоха против Лили. Женщина, пришедшая со своим мнением и сумевшая четко и громко его сформулировать, вне критики. Ее мнение безусловно принимается к сведению (может быть, даже несколько остужает звездный накал). Наконец – и это очень важно – оно, мнение умной женщины, выдвигается Сириусом как аргумент для Джеймса… Впрочем, мы забегаем вперед, о разрыве с семьей чуть ниже, а на прекрасную и увлекательную тему «Сириус и женский пол» уж совсем ниже.

Несомненно, звезде легче выживать в условиях внутрисемейного кризиса и подростковых проблем, нежели Снейпу. И не только потому, что рядом с Сириусом друзья, а у Снейпа одни мечты о дружбе, и те известно чем заканчиваются. У Сириуса еще более действенный и мужской способ компенсации неприятностей.

Тут авторы должны разъяснить разным, но неизменно дорогим для них категориям страдающих над их работой читателей, что мистер Блэк, на авторский взгляд, представляет собой мужчинской прелести чистейший образец. Почему разнообразные поклонницы часто пытаются не восхититься оной прелестью, а переделать ее под себя на свой женщинский лад, мы сейчас обсуждать не будем, ибо не сведением счетов с дурочками здесь занимаемся, а замечательным героем.

Такие традиционно мужские качества, как отсутствие рефлексии, общая нерасположенность к скучному созерцательному времяпрепровождению и вообще постоянная жажда деятельности, есть неотъемлемые характеристики звезды. Если Сириус в счастливом состоянии человек деятельный, то уж точно, имея неприятности, не сядет в угол обдумать и ощутить поострее, как именно он несчастен, что это значит и что плохого из этого проистечет, но с утроенным азартом кинется в какую-нибудь авантюру. Чем опаснее, тем лучше – и, между прочим, действеннее.

Авантюру можно придумать самому. А можно потребовать, чтобы придумал лучший друг. Особенно если друг тебя очень любит и балует исполнением подобных желаний.

Именно это мы и видим в отношениях с Джеймсом. Здесь не только полная любовь и взаимопонимание, хотя, конечно, все это есть, и мальчики практически считывают мысли и эмоции друг у друга. Джеймс всегда несколько страхует Сириуса – когда тому нечего делать и/или он начинает скучать и раздражаться, опекун быстренько находит что-нибудь подходящее (или кого-нибудь подходящего) для приложения звездной энергии. Отметим на полях, что Джеймсу при этом случается защищать не только самого Сириуса, но и членов своей команды от Сириуса.

Снейпу, выбранному у озера точкой отвлечения, конечно, несладко. Но для Джеймса Ремус – свой, а Снейп – нет. И потом, Снейп выбран вовсе не как объект для жестокого издевательства, а скорее как цель для мужчинских шуток юмора. Ну вот такой у них способ контакта, мужчинско-подростковый. Когда Снейп ловит кого-нибудь из балбесов, он их лупит (на сей счет мы располагаем очень забавными показаниями беспристрастнейшего Люпина, пытающегося объяснить сей сложный момент сыну одного из балбесов и крестнику другого – «Ну… - медленно проговорил Люпин, - Снейп - это особый случай. Я имею в виду, что он никогда не упускал возможности наслать на Джеймса проклятие. Ты же не думаешь, что Джеймс мог на это не реагировать?»). А временами выходит наоборот. По-своему, по-сержантски, это вполне равные отношения, даже не без некоторых взаимоуважительных элементов.

Чтобы понять, что мы имеем в виду, сравните пары Поттер-ст. – Снейп и Поттер-мл. – Драко. Частенько здесь находят аналогию, якобы с подачи Дамблдора в ФК. Мы думаем, что слова Директора в данном случае поняты общественностью чересчур буквально. Мудрый Директор не столько уподобляет одну пару недругов другой, сколько пытается мягко намекнуть Гарри, что, дескать, главный твой супротивник, мальчик мой, далеко не сокурсник, а вовсе даже Волдеморт. А также подбрасывает намек на то, что отношения между Снейпом и Джеймсом куда сложнее, чем кажутся: и спасенная жизнь там присутствует, и благодарность пополам с яростью за данное спасение…

Подростковые драчки с пусканием друг другу крови (в волшебниковом варианте наложение проклятий и прочее аналогичное) – это, конечно, не самый одобряемый строгими авторами способ контакта. Но, зная особенности мужчинской натуры, они, встречая подобное, нисколько не удивляются. Более того, считают, что, пока Мародеры и Снейп находятся в состоянии хронически рецидивирующей драчки, это не худший вариант отношений. Перелом наступает после сцены у озера. Снейп, таскавшийся за великолепным Джеймсом из полуосознанной тяги обратить на себя внимание и когда-нибудь подружиться, начинает, судя по всему, вести себя так, как говорит Сириус – вынюхивать, чем подонки там занимаются, с целью добиться их исключения. Равновесие резко нарушено, равновесные отношения, даже мордобойные, восстановлены быть не могут.

Но ведь Драко именно вынюхиванием с целью исключения Гарри занимается не с шестого, а прямо с первого курса. Никакой честной драчки. Никакого подросткового равенства. В ход сразу и с порога идут взрослые методы интриги, грязные приемчики и вообще игры, переводящие отношения в совершенно другую плоскость. В ответ Гарри открыто не уважает Драко – и он прав. Подросток вполне может уважать другого подростка, с которым регулярно дерется в школе. И даже когда-нибудь, по миновании возрастной дури, подружиться. Но в отношении того, кто играет грязно, это исключено. Гарри правильно брезглив.

Итак, в небольшой, не вредящей здоровью стычке щенков в рамках их физвоспитания злобные, бесчувственные авторы не видят ничего страшного. Нет, конечно, при эскалации конфликта из подобного еще как может произрасти что-нибудь страшное. Но оно, страшное, по жизни почти из всего, включая очень благие намерения, может произрасти, вот в чем беда.

Это мы и видим в памятной сцене у озера.

Что за проклятый день тогда выдался – ведь едва ли не все участники сцены стремятся проявить отнюдь не плохие, а именно хорошие свои качества.

Джеймс хочет защитить одного друга и отвлечь другого. А потом, когда появляется любимая, защитить и ее – от, прямо скажем, весьма грязной брани Снейпа.

Джеймсов дьявол данного нехорошего дня состоит в двух деталях. Первая: лидер еще не понял, что ответственен не только за своих, но и за всех в принципе. Он это ощутит куда позже – когда кинется вытаскивать, казалось бы, чужого Снейпа из Хижины. Увы, лидеры, не дозревшие до истинного понимания своего предназначения, часто ловятся на приманку «тут мои, а там чужие».

И вторая деталь: высший авторитет для настоящего лидера – все-таки он сам. Посмотрим на ситуацию беспристрастно: единственный человек, способный Джеймса как-то притормозить, конечно, Сириус (не зря Роулинг педалирует «четкое впечатление» Гарри). Но с определенного момента даже Сириус ничего не сделает. Джеймс вошел в вираж, и нельзя сказать, чтобы Снейп совсем не дал ему повода. Обзывать матом девушку, которая тебе же пришла на помощь, нехорошо, вне зависимости от привходящих обстоятельств.

Вот почему, между прочим, мы глубоко уверены, что сцена прервана Роулинг на самом интересном месте снимание исподнего и демонстрация снейповых достоинств публике имела место – да потому, что Джеймса никто и ничто не остановит. Лили, чье присутствие, безусловно, оборвало бы процесс (леди не должна видеть ЭТО!!), удалилась, хлопнув дверью Джеймсу по носу. Сириус более чем недвусмысленно намекает, но без эффекта. А больше никто для Джеймса не авторитет. Разве что появится аки Deux ex machina Дамблдор… но Директор не вездесущ, и вот именно здесь об этом следует сильно пожалеть.

Что касается Лили, то схема абсолютно та же: хотели как лучше, а вышло как Сами-Знаете-У-Кого. Побуждения смольнянки правильны и благородны: людей нельзя обижать и унижать, Джеймс, немедленно отпусти человека! И все было бы прекрасно, выдержи мисс Эванс линию до конца и не пойди на поводу у влюбленного в нее джентльмена. С определенного момента Лили мало интересует объект защиты, но очень много – брачные игры с поклонником. Смольнянка расставила бы акценты правильно: утром деньги, вечером стулья! сначала общественный долг, а потом личное удовольствие. Джеймс, пожалуйста, отпусти этого человека, что бы он там себе ни бормотал под нос. А вот теперь, Джеймс, давай поговорим о нас, если у тебя все еще сохраняется подобное желание.

Особенно прискорбно, что инцидент провоцирует именно присутствие дамы. Давайте представим себе, что Лили не кинулась грудью на защиту обиженного. Ну, получится еще одна сценка, которым, похоже, было несть числа за годы обучения: Снейпу досталось от Джеймса / Сириуса, а потом через время он взял реванш. Ну, мужчинские это отношения. Этап, который они проходят в процессе роста. На наш взгляд, уж лучше выяснение отношений в драчке, чем гомосексуальные интрижки (а что жаждущие самоудовлетворения дамсы с нами не согласятся, это их личная дамсовская самоудовлетворительная проблема).

Вполне возможно, что без вмешательства Лили некий комплекс у и без того закомплексованного Снейпа все равно сформировался бы (я хочу дружить, а эти сволочи со мной упорно не дружат!..). Но не было бы страшной травмы, которую не может забыть и простить взрослый мужик (между прочим, на четвертом десятке).

Впрочем, сама жертва снятия подштанников тоже далека от идеала. Что Снейп тянулся к Джеймсу, по-человечески очень понятно. Неблагополучному подростку хочется душевного тепла, а тут оно изливается на окружающих Ниагарой, неужели он нескольких капель не заслуживает?. Что тяготение это имело форму «а вот как дерну за косичкудам в глаз / сектусемпрой / подставить нужное заклинание», опять же явление распространенное, особенно в мужчинско-подростковой среде. Ненависть есть широко используемая форма любви для душ непросвещенных, а у Снейпа с просвещением вполне неплохой по сути души по ряду обстоятельств обстоит сложно и через многие годы.

Обычная щенячья разборка перерастает в драмотрагедью не в последнюю очередь потому, что Снейп не имел достаточно – ума? сдержанности? благородства? взрослости? воспитания? всего этого понемножку? Короче, мы отлично понимаем, почему мальчик обматерил не вовремя влезшую девочку. С его-то уязвленным мальчишеским самолюбием… Но понятный поступок не становится от этого правильным. Снейп виноват в снятии с себя подштанников не меньше остальных. Осмелимся заметить, что он, вполне возможно, это понимает и грызет себя долгие годы не меньше, чем шипит на других участников памятной сцены. От сознания собственной вины, впрочем, ситуация лишь приобретает для него дополнительную травматичность и незабываемость.

Что до приозерной роли маньяка, то здесь последовательность хорошего и плохого обратная. Если остальные действующие лица, сами по себе неплохие люди, пойманы в распространенную ловушку «наши недостатки есть продолжение наших достоинств, проявления которых мы не успели вовремя притормозить», то Сириус демонстрирует традиционную для себя цепочку: выкинул что-нибудь этакое – запустил тем самым ситуацию – задействовал мозги – схватился за их вместилище – попытался притормозить… но поздно (далее снятие трусов / Азкабан / и, увы, немало прочего).

Джеймсу не понадобилось бы срочно переключить друга на Снейпа, если бы Сириус не начал наезжать на Ремуса. Наезжать же на Ремуса звезда начала частично потому, что не умеет и не хочет сдерживать свое плохое настроение. А еще, возможно, из-за самого Ремуса.

И ведь по-своему любит и сделал для него очень много. Но откуда столько совершенно неподдельного раздражения? Зачем эти откровенные шпильки – дескать, в отличие от тебя, тупица, гению-мне нет надобности бесконечно просиживать задницу за книжками? (Объявленная во всеуслышание жажда полнолуния, думается нам, все-таки не по адресу Люпина, просто звезда увлекается в ходе вредничанья и в очередной раз сильно не думает, что говорит.) Вроде мелочи все это, и Сириус не то чтобы хочет нарочно обидеть Люпина… но Роулинг, превосходный специалист по развешиванию ружей, не случайно нам эти мелочи показывает. Вот и выходит, что Джеймс начинает срочно работать по принципу «пойдем-ка лучше наваляем Снивеллусу, пока ты еще чего-нибудь Ремусу не ляпнул».

Это яркий сигнал для нас: у Сириуса и Ремуса при всем взаимном уважении и вообще любви не все в порядке в плане взаимопонимания. Есть в Люпине нечто, Сириуса очень раздражающее. Ну, прежде всего, отнюдь не любой и каждый выверт звезды встречает у волчары бурное одобрение. Нет, что вы, как можно, Ремус ни в чем не упрекает друзей («Разве я хоть раз осмелился сказать вам, что, по-моему, вы переходите границы?»), но молчит он – возможно, сам того не понимая, - так громко и красноречиво, что иногда умудряется «заставить нас устыдиться своего поведения… а это уже кое-что…». Не кое-что, а даже очень многое, заметим мы от себя. Но тут же добавим, что замечание сделано уже в ОФ, когда Сириус наконец оценил друга по достоинству и говорит о нем с большой нежностью. А в школьные годы маньяк вряд ли был в восторге от того, что кто-то заставляет его вспомнить о совести. И к тому же – кто? Занудный тихоня? Какое оскорбление для звездного гонору.

Понятное дело, когда двое друзей ссорятся, виноваты всегда оба. Упорное громкое молчание – не лучший на свете способ реагирования. Возможно, Ремус разок-другой и попытался что-то сказать, наткнулся на бурную реакцию (а то!) и решил, что лучше больше не выступать, раз друг так огорчается. Но вообще Ярчайший из тех, кому недовольное молчание глубоко непонятно и потому сильно раздражает. В соответствии с мироощущением звезды лучше высказаться со всей прямотой, пусть даже резко, пусть даже как мама, пусть даже подраться – в общем, надо раз и навсегда выяснить отношения, выпить вотки и забыть об инциденте. А в состоянии недосказанности забыть не выходит, и на мистера Блэка это давит. К тому же, скорее всего, он не всегда понимает, чем конкретно Ремус недоволен, а такие вещи и более сдержанных людей напрягают. Так что Люпин прав, упрекая себя в нерешительности. Надо, надо было высказываться. Вон какой восторг через годы встречают у Бродяги прямые и недвусмысленные высказывания Лунатика в адрес недоделанной Амбриджихи. Вау! Как красочно и сочно! Крут! *громкие аплодисменты, переходящие в овацию, друг кидается на шею другу, а потом хвастается молодежи*.

Но это опять же потом. А в школьные годы у Сириуса во многом именно из-за особенностей люпинской реакции всю дорогу потихоньку складывалось впечатление, что Ремус какой-то несколько себе на уме. Причем окончательно данное впечатление сложилось в совсем неподходящий момент… но не будем забегать вперед. Мы, собственно, потому и занимаемся снова психологическими тонкостями взаимоотношений Мародеров (пришлось уже однажды, но в рамках данного исследования авторы решили по примеру Роулинг воспользоваться жирным красным карандашом), что через несколько лет абсолютно все эти взаимоотношения будут чреваты и выйдут звезде боком.

Почему крайне верный друзьям, склонный во всем тщательно разбираться, вынося суждение, и вообще очень правильный и порядочный Люпин много лет почти верит в виновность Сириуса? Котлован под будущий фундамент роется именно здесь. У Сириуса много черт, огорчающих Ремуса: высокомерие, понты, невнимательность к чувствам окружающих, потакание своему левому ботинку… В глазах деликатного и сдержанного Люпина это выглядит ну пусть не как махровый эгоизм, то уж как отсутствие самоконтроля и потакание худшим своим желаниям и эмоциям – точно.

И ведь это правда. Хотя не вся, но, несомненно, правда.

Справедливости ради следует отметить, что Ремус старается проявить к Сириусу особое внимание (это Роулинг тоже выделяет в сцене у озера). К сожалению, получается только хуже, но, по крайней мере, нельзя сказать, что Люпин не пытается. В то время как маньяк не прилагает ни малейших усилий, чтобы не задевать лишний раз Ремуса. Чай, не Джеймс, чего стараться? Никакого напряжения мозга с формированием уникальной для звезды дипломатической конструкции: «Читая между строк, могу предположить, что она считает тебя немного заносчивым, дружище».

Помимо прочего, Сириус Джеймса ревнует. Червехвосту достается еще и за то, что в сцене со снитчем он своими восторженными возгласами в некотором роде перетягивает на себя одеяло. Но Петтигрю еще сколько-то свой, потому что признан и ценим Джеймсом. Совершенно чужого Снейпа с его длинным носом Сириус и настолько щадить не собирается.

Кстати о ревности по гендерному признаку. Очень любопытный момент – Сириус ревнует Джеймса едва ли не ко всем, - кроме Лили. Девушка друга – это святое. А еще, по-видимому, увлечение друга девушкой – тоже святое. Думается нам, это понимание родилось из того, что Сириус в свои пятнадцать- шестнадцать уже в курсе, как важно для Настоящего Мужчины найти себе Настоящую Девушку и испытывать к ней Настоящее Чувство. Правда, мы не склонны утверждать, что опыт Сириуса в этой области безусловно положителен. Скорее, понимание исходит вовсе даже из отрицательного опыта в следующей форме: блин, как же это хреново, когда всё блондинки, блондинки… Настоящий Мужчина не может найти себе Настоящую Девушку и испытывать к ней Настоящие Чувства!

Наконец, Снейп – очень подходящая кандидатура, чтобы регулярно спускать на нем пар, накопившийся в отношении Слизерина, как воплощения яростно отрицаемых семейных ценностей. Собственному брательнику особенно не залепишь. Блэки – семья, и никаких гвоздей. Уж если через многие годы, находясь по разную сторону баррикад, не особо близкие Сириус и Беллатрикс будут лупить друг по другу исключительно Ступефаями без малейших признаков Авад, то своего младшенького звезда тем более не обидит.

Сириусу вообще долго кого-то мучить не свойственно. Ну, возникла эмоция. Незамедлительно реализовалась в паре тычков. И, собственно, все. Светило вернулось в нормальное состояние и даже обрело некую (уж насколько дано) способность понимания неуместности происходящего. К моменту лишения Снейпа невинности подштанников Сириус проникся настолько, что и участия не принимает, и даже пытается, наивный, внимание Джеймса переключить. Кстати, тоже о многом говорит. Не может настоящий крутой мужик сказать прямо: «Пронгс, дружище, хватит, я думаю, что это уже лишнее». Это же значит позорно опуститься до подобия сочувствия к Снейпу (нет! нет!! я ему нисколько нигде и никогда не сочувствую и не понимаю унизительности данной ситуации!!!) и тем более до публичного неодобрения друга (ой, что бы маньяк сказал любому другому, если бы то был не Джеймс…).

Однако проклятие дня «хотели как лучше, а вышло как у» все еще работает. Транслируя мнение Лили, Сириус делает только хуже, потому что Джеймс заводится и начинает буйствовать под лозунгом: «Ах, она считает, что меня занесло? Ну сейчас я покажу, как меня может заносить по-настоящему!».

В общем, проклятый день. Уж какая там планета выдалась чересчур яркой, мы не знаем, не кентавры; но что абсолютно все (кроме разве что Петтигрю) участники мерлезонского балета потом мучились от сознания собственной вины – это сто процентов. Хотя крутой мистер Блэк никогда, даже после Азкабана, не признает свою неправоту, разве что за компанию с прочими младыми идиотами. Охохо.

Впрочем, главная глупость Сириуса еще впереди.

© anna_y и cathereine
Взято отсюда

Досье на обвиняемого-5: Роковая ошибка.

Многословно-подробная, широкоформатная и вообще лирико-биографическая форма нашего свободного эссе о Сириусе устраивает нас по многим причинам.

Ну, например, в любой момент допустимо сделать цезуру и всласть поговорить о нашем как-бы-творческом методе. Можно, о радость, не провоцировать на скандальчеги заявлениями, что, дескать, у Роулинг БИ на каждом шагу. В биографии Сириуса место БИ на втором плане, ровно столько, сколько надо, и ни буквой больше. И уж точно никакой БИ не будет до того момента, когда Дамблдор решит ее, собственно, начать (то есть до гибели Поттеров со всеми вытекающими).

Наконец, сосредоточившись на звезде, авторы с нетерпением ждут, когда читатели любезно расскажут им, авторам, какие они объективные.

Доказывание высокого уровня нашей объективности традиционно происходит следующим образом. Мы что-нибудь этакое высказываем, ну, к примеру, про Дамблдора. И на нас немедленно начинают нападать за то, что мы нагло очерняем альбусный образ, и одновременно за оголтелую дамблдороманию. Или вот профессор зельеделия. Мы – натуральные преступницы, сделавшие из него хлюпика, в то время как он прекрасное и несгибаемое чудовище без страха и упрека; на том же месте в тот же час мы также являемся придурошными снейпинистками, притягивающими все что возможно и невозможно, только бы оправдать любимого. И вообще БИ только ради него / Дамблдора / иного персонажа (подчеркнуть нужное) писали.

Находя на просторах интернета ругань подобного диапазона в наш скромный адрес, мы оживляемся и расцветаем. Если одни упрекают авторов за излишний плюс, а другие - за чрезвычайный минус, следовательно, авторы попросту люди нормальные и адекватные. Им внятно все - и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений... то есть очень рефлективного Снейпа мы любим за рефлективность (и за нее же, кстати, над ним ржем), а нигде ни разу не рефлективного Сириуса - за вот это самое отсутствие (ржем, само собою, тоже за это). Сила саги Роулинг именно в широчайшем разнообразии характеров. И рефлексант у нее с тараканами, но прелестный в своем роде, и с очень нерефлексантом дело обстоит аналогично. Герои всякие нужны, герои всякие смешны важны!

Но вот проблема: насколько нам известно, за Сириуса нас до сей поры ругали лишь односторонне. Дескать, сделали мы из него не пойми что, без единой искры где бы то ни было, включая интеллект. Осознав собственную ошибку, мы срочно решили несколько распространиться насчет звезды, имея одной из целей сформировать мнение мудрых умов на наш счет. Чтобы они, могучие, могли высказать, что давно чуяли тонкою душою: авторы БИ - это всего лишь упертые (нимфо)звездоманки со всеми вытекающими, включая неумеренный свун.

Итак, ругайте нас, ругайте! Тут-то авторы окончательно успокоятся, убедятся в своей прямо-таки мэрипоппинсовской безупречности по отношению абсолютно ко всем героям и даже, может, поразмыслят – не потоптаться ли еще по чьим-либо трупам образам.

А засим приступим. С процессом рытья котлована под фундамент будущих неприятностей авторы, взяв себя в четыре руки, разобрались в прошлых сериях насколько подробно, насколько вообще способны; и в дальнейшем возвращаться к этому вопросу не собираются, ибо разбор очевидных вещей их, авторов, сильно утомляет. Не облегчает наших мук понимание того, что сделать это, увы, было необходимо - хотя бы учитывая поистине жирафьи скорости, с которыми до ГП-фэндома en masse эти очевидные вещи доходят. Но ура, мы строили-строили и наконец построили! Так что переходим к следующему вопросу, немногим менее очевидному. Ибо котлован должной глубины отрыт, и Сириус пылает жаждой заложить в него прочный фундамент всех своих будущих невзгод.

Впрочем, до фундаментозаложения Роулинг допускает читателей не сразу. Первое, что мы вместе с Гарри узнаем о памятном инциденте, - что Джеймс спас Снейпу жизнь. В классическом приключенческом романе спасение чьей-либо жизни есть процесс простой, прекрасный и безусловно положительный. Что мы не только не в сказке, но даже и не в классическом приключенческом романе, а в произведении очень реалистическом, где, как в жизни, любой поступок осложнен множеством привходящих и осложняющих обстоятельств, нам коварно намекнут чуточку позже.

Спасение человека, который тебе глубоко неприятен, от близкого друга в состоянии глубокого оборотничества и еще более близкого друга, который, собственно, жертву под зубы топор и положил, - ситуация вполне жизненная. Хотя в сказкоэпосах подобные бытовые мелочи совершенно излишни.

Авторы люди любящие, но справедливые. Назовем, дорогие сириусоманки, вещи своими именами. Сколько всего нехорошего Сириус едва не наделал одним легким движением языка, можно наблюдать, огласив весь список спасенного Джеймсом:
а) Снейп (как таковой),
б) Люпин (от возможности стать невольным убийцей в неконтролируемом состоянии),
в) Сириус (от совершения почти что осознанного убийства),
г) тайна Люпина (и, добавим в скобках, директорское кресло Дамблдора, что очень важно, но для детей остается за кадром),
д) дружба Сириуса и Люпина и вообще Мародеров.

Ура Джеймсу. Не человек, а служба спасения 911. Однако не вмешайся он, так бы оно все и было:

1) Снейп, положим, вряд ли мертв (учитывая наличие в Хижине директорского перископа, так что регулярные вопли Снейпа о том, что Сириус его чуть не убил, чуточку преувеличены), но уж точно сильно покалечен и вообще травмирован.
2) Люпин, в хрупком возрасте 16 лет, совершенно раздавлен сознанием собственной неисправимой хищности, а также, не забудем, не сможет закончить образование.
3) Судьба Сириуса, который птичкой вылетит из школы с клеймом понятно кого, тоже искалечена.
4) Директор за недопустимые эксперименты лишается места.
5) Дружба Мародеров (возможно, не вся, а частично, но может случиться очень по-разному) безвозвратно остается в прошлом, вместе со всем хорошим, что в ней было.

Ой-ей. Звезда, как обычно, не мелочится.

Однако самое любопытное и поучительное в данной ситуации – что, несмотря на значительно смягченные Джеймсом последствия грандиозной раздраженной глупости, Сириус своей дозы возмездия все равно не избежал.

Тут авторы не могут не коснуться (во второй раз в своей нескончаемой работе) сложного вопроса о Боге у Роулинг.

Однажды мы уже имели удовольствие сдержанно сформулировать кое-что о постоянном наличии в саге Божьего промысла. Сейчас с удовольствием пойдем дальше – и уже с меньшей сдержанностью скажем, что странна нам нелюбовь церковная, избравшая мишенью своей из всех детских книг о волшебниках (а оных немало) именно те, что написала Дж.К. Дескать, есть у нее много-много про магию и ничего нет про церковь. Следовательно, безбожница.

Нам вот почему-то упорно кажется, что критерий безбожной книги – не наличие отсутствия церковной терминологии, а отсутствие веры. Вероятно, потому, что сейчас особенно много развелось народу, для которого буква выше духа. Гуманитарная среда в своей ранимой, тонконервенной массе особенно поражена сей неприятной болезнью, вплоть до написания жютко жидких опусов, пересыпанных соответствующей терминологией, за которой ничего не стоит. Ибо в душе, а не в терминологии вера.

Но углубляться в детали сего прискорбия мы не будем, ибо брезгливые, а просто заметим, что громкие истероидные и не менее громкие формалистические неряшества на тему веры и, увы, Бога частенько вынуждают нормальных, глубоко верующих в Бога людей подходить к вопросу с особой стыдливостью. Вот хотя бы та же Роулинг. При полном отсутствии терминологии она, деликатнейшая и очень не любящая давить, с редкой жесткостью и даже беспощадностью придерживается христианской морали и вбивает твердой рукой заповеди в юные головы. Приведем лишь один, наиболее яркий, пример. Ах, как легко в последние десятилетия (а может, даже столетия?) положительные герои разноообразных книг, не исключая / обязательно включая детские, относятся к убийству человека. Поместив отрицательных героев в крестик окуляра, они спускают курок с легкостью компьютерных игроков. И ни малейших угрызений совести. Ибо за Родину, за Сталина, расстрелянные были очень отрицательные и поубивали столько народу, что дальше некуда, что же с ними делать-то еще? Фтопку!

Так вот, для создательницы саги о ГП убийство человека, сколь бы он ни был плох, недопустимо с такой однозначностью, с такой безапелляционностью, что мы в принципе не понимаем, как кто-то более-менее нормальный старше 12 лет еще может считать, что Дамблдор готовит Гарри к убийству Волдеморта. Любой убийца, типа Темного Лорда и его присных, в мире нормального человека Джоан Роулинг есть человек прóклятый.

Совершение убийства для Роулинг – это гибель души убийцы.

А как насчет почему-либо не совершившегося убийства? Поступок, едва не приведший к убийству, - как к нему относится нравственнейшая Джоан? Ответ: настолько сурово, что это даже несколько обескураживает.

Начнем по порядку. Что произошло на шестом году хогвартсовского пребывания Мародеров и Снейпа, известно нам довольно подробно. По логике, свидетелей у нас должно быть четыре: чуточку не состоявшаяся жертва убийственной идеи (Снейп), творец убийственной идеи (Сириус), непосредственный исполнитель убийственной идеи (Люпин) и Тот, Кто Там, Наверху (Дамблдор – его мы уверенно включаем в список по двум причинам: одна – перископ в Хижине с целью пригляда за Ремусом, а о другой чуточку позже). Но поскольку Снейп, вспоминая об этом случае, предпочитает вставать в обвинительные позы и кричать: «Убийцы! Подонки! В Азкабан их за такие шуточки!», Сириус – выдавать реакции типа «А чё он ваще сам-дурак к нам лез?», а Дамблдор лишь однажды скупо, но очень емко сообщает Гарри некоторое количество инфы (надо признать, самую суть – что Джеймс спас Снейпу жизнь, чего тот так и не смог простить), фактически у нас остается единственный свидетель, и это Люпин.

Ремус, как все прекрасно помнят, прямым очевидцем событий не был, но уж кто-то, а он наверняка выяснил все подробности у непосредственных участников. Слишком больная для него тема (вроде никого ночью не ел… а впрочем, кто меня знает…). «…Однажды вечером Снейп увидел, как мы с мадам Помфри шли по двору – она вела меня к Дракучей Иве перед трансформацией. Сириус решил, что будет… скажем так… забавно [как дивно лаконичны и хороши у Роулинг детали, ведь все мнение Люпина о поступке Сириуса – здесь, в единственном саркастическом слове…] рассказать Снейпу, что нужно лишь надавить длинной палкой на узел на стволе, и он сможет пробраться за мной следом. Разумеется, Снейп именно так и попытался поступить… и если бы он добрался сюда, то встретился бы лицом к лицу с самым настоящим оборотнем – но твой отец, прослышавший о том, что сделал Сириус, побежал за Снейпом и вытащил его, с большим риском для собственной жизни...»

Больше никаких подробностей и уж тем более реплик (а они, думается нам, со стороны каждого из действующих лиц были, и много, и громкие…) Люпин Гарри не сообщает. Но из контекста еще одну вещь можно предположить с чрезвычайно большой степенью вероятности. Мы знаем, что Снейп никому не рассказал о Люпине, и знаем, почему: ему Дамблдор запретил. А это, если подумать, означает, что разговор с Директором состоялся немедленно после происшествия. Ну, допустим, Дамблдор лично перехватил Джеймса и Северуса (и Сириуса?) по дороге к замку. Потому что в противном случае Снейп, доведенный до соответствующей кондиции, наверняка успел бы с кем-нибудь (т.е. первым встречным) поделиться увиденным, причем сделал бы это отнюдь не шепотом.

А раз этого не случилось, и тайна была сохранена, значит, Дамблдор оперативно появился на месте событий. То есть был в курсе того, что в Хижину пошел кто-то не тот. Вполне может быть и так, что он вообще контролировал ситуацию и был готов вмешаться, но увидел, что за Снейпом ринулся Джеймс, и дал Поттеру-старшему возможность реабилитироваться за выходку с подштанниками. Очень по-дамблдоровски – и, в общем, не без пользы для. Отношений Сириуса и Снейпа, конечно, инцидент не улучшил. Но отношения будущего зельедельца с главным врагом с момента спасения жизни сильно усложнились и уже никогда не могли быть однозначно отрицательными. За спасение жизни даже Петтигрю что-то такое к Гарри чувствует, а Снейп далеко не Петтигрю. При любом упоминании о Джеймсе бедный змей так шипит, вопит и плюется ядом, что совершенно понятно – Поттер-ст. ему даже мертвый не безразличен, и больше всего Северуса грызет то, что он так и не сумел вернуть огромный долг а потом набить морду, заставить себя уважать и замириться.

Заметим на полях, чтобы больше не возвращаться к вопросу, что отношение самого Джеймса к Снейпу после спасения тоже, безусловно, меняется. Это на момент сцены у озера Джеймс не рассматривает Снейпа как человека, а только так, наполовину как объект для отвлечения друга, наполовину как страшного преступника супротив девичьей стыдливости. После истории с Хижиной подобное в принципе невозможно. Человек, которому ты спас жизнь, больше не может быть просто объектом. Он теперь человек. Не случайно Роулинг неоднократно подчеркивает, что подобные поступки создают особую связь. Да, несомненно, и не исключительно в мире волшебников; а также не только для спасенного, но и для спасителя.

Но это мы так, пробегом, чтобы общественность не забыла упрекнуть нас в предвзятом (с какой-нибудь стороны) отношении к слизеринскому декану и Гарриному папе. Что насчет отношения к Сириусу вышестоящих, учителя и создательницы?

Дамблдор, прямо скажем, добрее Роулинг. Хотя стружку с виноватого он, несомненно, снял по полной. Думается нам, разбор полетов выдался такой, что хорошему мальчику Гарри и не снилось, а Сириус долго-долго мог разговаривать только со своими коленками. Не имея возможности наказать звездного мальчика официально, посредством взыскания и снятия баллов, педагогичный Директор наверняка максимально всыпал ему лично, а также устроил в дальнейшем веселую жизнь непрямыми воспитательными методами. Насчет последних и Директор, и его команда поразительно изобретательны, как показывает материал ТК и инцидента с фордиком - помните, как долго, методично и педагогично аукалось Гарри и Рону за фордик? Взрослые, они такие, у них эффективных способов много.

Но вот вопрос ребром: а почему звезду попросту не вышибли? Ведь более чем есть за что. Причина исключения, конечно, обязана была в интересах Люпина оставаться сокрытой. Однако предполагать, что многоопытный Дамблдор, захоти он действительно выгнать зарвавшегося Блэка, не нашел бы повода, на наш взгляд, как минимум наивно.

И вот тут надо бы сопоставить события (и то, что мы знаем о датах, тоже).

Примерно в это время Сириус бежит из дома. Так и говорит Гарри – я, дескать, сбежал (а не хлопнул дверью с достоинством, разорвал с семьей на почве неразрешимых нравственно-этических противоречий и т.д.). Еще он говорит Гарри, что на тот момент ему было около шестнадцати.

Когда точно приключилось бегство, мы, строго говоря, не знаем. Но если он именно сбежал из дома (а не, допустим, отказался туда вернуться), значит, остаются каникулы. Более вероятно, что это произошло летом. Те каникулы, что в течение учебного года, во-первых, короче, то есть меньше вероятности доведения соответствующими сторонами друг друга до соответствующего состояния. Даже Сириусу требуется некоторое количество поводов, чтобы заявить - «я решил, что с меня хватит». Хотя, впрочем, и Вальбурге, и ее сыночку полыхнуть недолго… Но тут есть во-вторых: Сириус не возвращается в школу, а отправляется к родителям Джеймса (читай – к Джеймсу) и проводит школьные каникулы там, о чем тоже прямо сообщает Гарри. Настоятельная необходимость провести каникулы где-то вне Хогвартса существует только летом, в остальные дни можно и в школе спрятаться. Наконец, порядок событий выглядит особенно логичным (и стремительным, так всегда бывает, когда события происходят с Ярчайшим), если предположить, что Сириус сбегает от матушки, позволившей себе лишку развыступаться немного воспитания в обычном порядке, на летние каникулы после пятого курса.

В конце оного курса происходит сцена у озера. Ситуация уже чревата разрывом с семьей, но Сириус пока что более-менее адекватен, хотя, конечно, на нервах (мы подробно разбирали, в чем это проявляется, в предыдущей части досье), и Джеймс его заботливо страхует. На шестом же курсе ни о какой адекватности говорить не приходится, Сириус невменяем до такой степени, что едва не убивает Снейпа, который, в общем-то, ничего такого страшного не сделал, а попросту звезду раздражает. Нам думается, резкая перемена в поведении наследника славного рода особенно понятна, логична и даже, пожалуй, естественна в том случае, если к началу шестого курса он именно что уже больше не наследник.

Что мама и семья для Сириуса много значат, мы уже говорили. Подчеркнем еще раз: через много-много лет и событий, в том числе отсидки в Азкабане, Сириус, попав в отчий дом, испытывает столько эмоций, словно все случилось только вчера. Он так и не смог принять то, что произошло, и простить семью - или хотя бы забыть наиболее ранящие подробности и перестать испытывать глубокие чувства по этому поводу. Нет, он страдает, ругается с Кричером, орет на маменькин портрет и, между прочим, когда рядом нет детей, пьет горькую. Если через годы рана по-прежнему кровоточит, что же было сразу после разрыва и в каком душевном состоянии он вернулся в то лето в Хогвартс? Бедный мальчик. Бедные окружающие.

Второй бедный мальчик после сцены у озера тоже в состоянии, мягко говоря, непростом. Снейп человек обидчивый, злопамятный и мстительный, оставить без последствий то, что сделал Джеймс, он никак не может. Но теперь простая мужчински-мародерская драчка для сведения счетов не годится, калибр не тот. Северус начинает действовать по-слизерински и выслеживает обидчиков, ища, чем бы им серьезно навредить (желательно с исключением из школы). Ну, параллельно, вероятно, помахивает в их сторону при случае палочкой (сектусемпра и прочее изобретенное в состоянии творческого порыва души). Но разве подобную натуру могут удовлетворить мелкие стычки? В понимании Снейпа мстя должна быть страшна (и нельзя сказать, что у него нет для этого железобетонного повода). Мне отмщение, и аз воздам.

Охохо. Констатируем с грустью, что инцидент является всего лишь закономерным результатом развития ситуации. Заведенный и очень психующий Сириус срывает на подвернувшемся слизеринце все, что накопилось по отношению не только (и не столько) к Снивеллусу, но прежде всего к семье. О последствиях звезда, как водится, совершенно не думает, сие есть пункт С. Главное, чтобы было сделано больно и обидно – и несколько умастило раненую душу.

Тем временем пребывающий в отнюдь не меньшем душевном раздрае Снейп так пылает жаждой мести, что либо сильно тупит, не сообразив, что лишь полный идиот станет слушать советы заклятого врага, либо пылание зашло так далеко, что море по колено. Допустим даже, что Сириус берет Снейпа на слабо. Но надо же тем, у кого есть мыслительный, немножко им работать и соображать, что если взвинченный Сириус берет на слабо, значит, в результате обязательно неслабо огребешь?

Впрочем, Снейп, не владея полной информацией о том, что делается в Хижине, мог проверить, что под Иву не удалился никто из Мародеров, кроме Люпина. А от тихого, деликатного Ремуса зельеделец и через многие годы получает по мозгам совершенно неожиданно для себя.

В общем, Северус, как и звезда, не на высоте. Кстати, может быть, будущий зельеделец еще и поэтому идет навстречу Дамблдору и молчит в школе о происшествии. Слизеринцы бы его здорово обсмеяли – ну и чего ты, придурок, полез в нору? Ах, тебе Блэк сказал, что в конце будет что-то очень интересное? Гы, вот интересно, должно быть, тебе там было…

Кратенько переберем остальных участников второго акта мерлезонского балета. С Джеймсом Поттером, агентом 911, все понятно – молодец без никаких гвоздей. С Люпином, в общем, тоже ясно. Он еще лет двадцать пять будет переживать, что в критическом состоянии чуть кого-то не загрыз. Петтигрю в данной ситуации блещет отсутствием, что естественно – для него на первом месте всегда он сам. Дабы обезопасить свою драгоценную жизнь, всего через несколько лет он предаст обожаемого Джеймса. Что уж там говорить о каких-то Люпине, Сириусе и Снейпе. Ни для кого из них он и мизинцем рисковать не станет.

Остается Дамблдор. Что он знает всю подноготную, несомненно. Сириус поступил, мягко говоря, непродуманно (мы затрудняемся с подведением юридической статьи – кажется, это было бы убийство по неосторожности, или все-таки неумышленное убийство?), но с головой у подростка по семейным обстоятельствам совсем плохо, и Директор, несомненно, это учитывает. Блэк останется в школе, со временем успокоится и станет, между прочим, отличным бойцом Ордена Феникса, то есть человеком Дамблдора. Директор принимает мудрое решение не ломать дрова судьбу Сириуса и дать ему еще один шанс, который звезда вроде бы блестяще реализует.

Память о жестоком поступке, совершенном Сириусом в состоянии неконтролируемого раздражения, однако, сохранится. И у Дамблдора, и у Люпина.

А также у Петтигрю. Последний через некоторый промежуток времени сумеет построить психологически точную и крайне эффективную комбинацию, позволившую убедить двух главных после Джеймса друзей Сириуса, что звезда безусловно виновна в предательстве. А сами Люпин и Дамблдор никогда бы не поверили, что Сириус способен на нечто подобное, если бы не история со Снейпом.

Роулинг, дорогие друзья, куда жестче Дамблдора. За попытку убийства она наказывает Сириуса Азкабаном.

Впрочем, во многом он наказывает себя сам.

© anna_y и cathereine
Взято отсюда

Досье на обвиняемого-6: Роковая ошибка, дубль два.

О периоде после Хогвартса Роулинг, по своей милой привычке, говорит скупо, но по делу. После школы Сириус всерьез играет в войнушку состоит в Ордене Феникса и занимается Большим Делом, которое ему крайне в масть. Без сомнений, он также уделяет внимание собственной личной жизни, но ни о какой государственной службе говорить не приходится. А нафига? Зарабатывать на девок и мотоцикл хлеб и кров ему совершенно не требуется, по достижении совершеннолетия золотой мальчик получил неплохое наследство от дяди Альфарда, позволившее ему съехать от Поттеров и жить собственным домом. (Картина пастелью под патефон – узнавшая о развеселой безбедной житухе сына великодушная Вальбурга, рыдая от злобы, выжигает имя Альфарда на семейном гобелене. А она-то, бедная, так мечтала, что сын и наследник будет ходить в отрепьях и голодать.)

Делать карьеру аврора или иного официального лица – для Сириуса такая же глупость, как отказаться от дядиного наследства и ходить пешком в упомянутых отрепьях. С какой стати горячий блэковский парень пойдет в военное время учиться в школу милиции на аврора? Отсиживать задницу за партой, когда есть возможность с шашкой наголо сразу на фронт? За кого его принимают? (Мы знаем, за кого его в фэндоме принимают, – вестимо, за себя, но говорить об этом вслух, так и быть, не станем.)

У истинных аристократов отношения с государственными органами вообще своеобразные. Не надо ходить далеко: Люциус Малфой своим поведением живо демонстрирует, кто, по его мнению, для кого существует - аристократы для министерства или министерство для аристократов. Конечно, второе. Вряд ли в благородном и старинном семействе думали иначе. Выше Блэков – только небо!

Правда, есть один вариант, при котором Сириус и правда бы мог пойти в аврорат: за компанию с остальными Мародерами. Но в министерство стопудово не возьмут оборотня. А Сириус не опустится до работы на идиотов, позволяющих себе предрассудки по отношению к его другу. Еще там есть методы Крауча-ст., в то время как маньяк – мальчик добрый. Он выбирает Орден Феникса, что, между прочим, сразу много говорит об Ордене Феникса.

Насчет вопросов карьерных мы также имеем в качестве аргумента молчание Роулинг, почти столь же громкое, как ее молчание о животрепещущем для определенной категории фэндомчанок вопросе домашних пыток забитого Сириусеночка. Бросить намек – тут Роулинг мастер, до которого фэндому как до небес. Кто-нибудь, клеймящий позором предателя-Блэка, свободно и в любой момент мог бы произнести что-то краткое типа "а еще аврором был, подонок!». Но, естественно, не произносит, так как у Роулинг логика характеров соблюдается чрезвычайно точно, а в звездном характере нет и быть не может ничего, указывающего на приемлемость лямки госслужбы. Министром быть не предложили – будете, ребята, жить без меня. Вам же хуже.

Итак, Сириус живет на вольных хлебах, гремит мотоциклом, увлеченно решает дела военные орденские, рискует головой – в общем, сочетает приятное с полезным и чувствует себя как рыба в воде, ибо нигде ни разу не скучает. А кто сомневается, что звезда рискует, пусть прочитает ОФ, тот без всяких шуток душераздирающий отрывок, где Грюм показывает Гарри орденскую фотографию – с комментариями на тему, сколько народу погибло, и где, и как. Реализация себя в опасной ситуации – это, несомненно, сириусовское. Тут он чувствует, что живет по-настоящему.

Еще Ярчайший становится в этот период шафером на некоей свадьбе, а затем крестным отцом некоего мальчика, в связи с чем надо обязательно поговорить на много раз оплаканную фэндомом тему «Умеют же глупые бабы отнять у человека лучшего друга».

На седьмом курсе Джеймс начинает встречаться с Лили и меньше прыгать вокруг их величества проводить не так много времени с друзьями. Что по этому вопросу чувствует маньяк, привыкший быть для Джеймса номером первым? Более чем вероятно, что недостаток внимания к себе любимому он ощущает. Однако ситуация не настолько фатальна, как кажется. Во-первых, Сириус Лили уважает (см. выше), как уважает и появление Настоящей Женщины в жизни Настоящего Мужчины (тоже см. выше). Далее: он, конечно, капризуля, но не настолько эгоист, чтобы обижаться на друга, устраивающего свою личную жизнь. Красавчик и сам весьма популярен у девчонок, ему наверняка есть чем себя занять, пока Джеймс бегает на свидания (да, и на Это Самое, которое является неотъемлемой частью жизни молодого здорового мужчины, мы тоже намекаем).

Конечно, думается авторам, ревность к Лили имела место. Благодаря ювелирной работе Роулинг мы даже можем предположить, в чем она выражалась и как реагировал Джеймс. Ибо великолепная Джоан, у которой нет ничего случайного, в ОФ параллелит ситуацию. Только с Гарри вместо Джеймса и Хогвартсом вместо жены и ребенка (так у Гарри на тот момент Хогвартс и есть эквивалент семьи).

Напомним факты. Каникулы подошли к концу, Гарри надо возвращаться с Гриммаулд-Плейс в Хогвартс. Маньяк за него рад, но в то же время открыто страдает, что они не будут видеться. Тут не выдерживает Гермиона: со стороны Сириуса, говорит она Гарри, весьма эгоистично хотеть, чтобы тебя исключили из Хогвартса, и ты остался в родовом блэковском гнездышке. Гарри ее и слушать не хочет. Однако проницательная мисс Грейнджер права: Сириус действительно желает, чтобы Гарри остался с ним. При этом он отлично понимает, что желание нехорошее, а потому еще больше переживает, чувствуя себя виноватым. Однако удивительным образом Гарри прав не меньше Гермионы – ревнивые переживания Сириуса на самом деле совершенная ерунда, которая никоим образом не может сказаться на дружбе крестника и крестного. Подулся-подулся – и перестал. Ну, такой он. Берите в комплекте или не берите совсем но зачем кастрировать-то?

Очень похоже, что нечто подобное происходило между Сириусом и Джеймсом 17 лет назад. Почти наверняка Джеймсу говорили, что Сириус ведет себя эгоистично (и были правы). Однако Поттер-ст., разумеется, игнорировал подобные заявления, в точности как Поттер-мл. Они оба воспринимают ревность Сириуса как нечто само собой разумеющееся – я же ему лучший друг / любимый крестник, вполне логично, что он по мне скучает. Надо признать, папа с сыном одинаково хорошо разбираются в мужской (и тем самым сириусовской) психологии и вообще ведут себя мудро.

Еще Сириус в душе рыцарь, так что на своем брате мужике отыгрываться можно, а на дамах ни-ни. В общем, несмотря на несомненно имевшую место ревность, Лили никак не могла стать поводом для конфликта между друзьями. Джеймс отнесся к вопросу наиправильнейшим образом, когда заставил Сириуса считать Лили попросту неотъемлемой частью самого Джеймса (а звезда, пусть и не без некоторых демонстраций, умеет принимать друзей в полном комплекте, не отрубая те дружеские части, которые ему не нравятся). Маньяк становится шафером на свадьбе Поттеров, а потом крестным Гарри, и, как подтверждает Роулинг, единственным, кто присутствует на крестинах ребенка, кроме его родителей. Был другом Джеймса, стал другом Джеймса и Лили (он вообще говорит «Джеймс и Лили» так, словно Поттеры действительно одно целое), а потом Джеймса, Лили и Гарри. Прекрасная и крайне результативная работа. Джеймс действительно умеет общаться с людьми. Тем не менее какие-то внешние проявления ревности не могли не быть, ибо Ярчайший не привык утруждать себя длительной фильтрацией базара. И еще потому, что в предательство Сириуса по отношению к Джеймсу чуть позже почти поверят два таких умных и проницательных человека, как Дамблдор и Люпин.

Из событий данного периода следует отметить пророчество Трелани. Мы точно не знаем, кому было о нем известно и в курсе ли Сириус. Впрочем, без разницы. С пророчеством или без, он все равно сделает для лучшего друга и его семьи все, что возможно. Даже роковую ошибку номер два он совершает из самых лучших побуждений: сделать охрану надежней, еще надежней, еще…

А вот что наверняка изменило состояние Сириуса к худшему, так это семейная трагедия. В 1979 году погибает Регулус. Вполне вероятно, что Сириус тогда в последний раз встречается с родителями / матерью. Во-первых, это наиболее логичный поступок – в такой ситуации кинуться к семье, которую он любит, что бы там ни болтал. А во-вторых, те подробности, о которых маньяк позже рассказывает Гарри, очень похожи на информацию из первых рук. Если так, то встреча не только не способствовала примирению, но еще больше усугубила разрыв – можно себе представить, что наговорили друг другу люди с бурным темпераментом, находящиеся в шоковом состоянии («Вот видите, я был прав, вы идиоты, теперь-то вы наконец поняли, кто такой Волдеморт, вот если бы вы меня слушали!» - «Тыыыыыы! Да как ты смеешь нас обвинять, предатель, отступник и семейный позор, сам-то ты чем лучше, считаешь себя умным, якшаешься не пойми с какой дрянью в этом Ордене, а толку от вас!»). По логике характеров так и видится, как Сириус с Вальбургой долго орали друг на друга, без особой передачи информации, кроме того, как сильно они страдают. А потом Орион тихо мигнул сыну, и они в каком-нибудь чуланчике спокойно поговорили по делу, откуда, собственно, Сириус и знает подробности. Но это не более чем предположение, и весьма сомнительное. Хотя бы потому, что мы не знаем, когда и как скончался Орион.

На данный момент наиболее вероятна следующая реконструкция мрачной трагедии Блэков. Регулус, отправившийся к Волдеморту не без наущения родителей (Вальбурги?), на самом деле имеет довольно четкие морально-нравственные принципы, а потому, получив от Волдеморта какое-то совершенно выходящее за рамки всякой морали задание, предлагает расстаться по-хорошему. Но от комплексующего Волдеморта люди уходить права не имеют – это что же, он и вдруг кому-то позволит себя унизительно бросить? Нет уж, его за всю жизнь бросил только один Дамблдор, и Директор за это еще заплатит, умывшись кровавыми слезами. Так что дни Регулуса сочтены, и он, как человек умный, конечно, это понимает.

Броситься в безвыходной ситуации после патетической речи с красным флагом в зубах на амбразуру – это вариант Вальбурги, Регулусу, как нам кажется, не близкий. Если он R.A.B., а похоже на то, младший Блэк выбирает свою амбразуру взвешенно, расчетливо и почти не театрально. В удовольствии, пусть и посмертном, сообщить Волдеморту, кто именно спер у него ценой своей жизни тщательно охраняемый артефакт, Регулус себе все-таки не отказывает.

Мероприятие продумано с самого начала, причем так спокойно и тщательно, что даже жуть берет, пополам с уважением к Блэку-мл. Найден медальон на замену, написана лаконичная, но выразительная записка. С собой Регулус должен взять помощника – какого-то недоволшебника, чтобы заклятие его в лодку пропустило. Через годы Дамблдор, который подозрительно много знает о тонкостях пещерно-хоркруксного бытия, привлечет к делу еще не ставшего волшебником Гарри. У Регулуса тоже есть вполне вероятная кандидатура. Согласно блестящей идее jessie_rabbit, которой мы глубоко и навеки признательны, Регулус берет с собой в пещеру и лодку Кричера.

Если это действительно так, сразу снимается много противоречий, и кусочки мозаики укладываются на свои места. Кричер – хорошо знакомый нам персонаж, никого извне в седьмой книге привлекать не придется (Роулинг – профессионал высокого уровня по части построения сюжета). Далее, у домовых эльфов магия другая, иная, чем у волшебников, так что заклятие Волдеморта будет обойдено. Кричера можно не предупреждать заранее – он предан семейству настолько, что можно не сомневаться: все указания молодого хозяина будут выполнены. Как удобно. Ведь должен кто-то, пусть и обмирая от ужаса, почти насильно поить Регулуса зеленой водичкой.

Хоркрукс-медальон Регулус тоже смело может поручить Кричеру, тот отнесет куда скажут. В доме на Гриммаулд-Плейс медальону довольно безопасно – не забудем про заклятия Ориона. Вообще обстоятельства гибели Регулуса – вроде как от руки Волдеморта, но точно никто не знает, - тоже идеально укладываются в это предположение. Наконец, Кричер персонаж скорее трагический, чем комический. Если его свихнутость объясняется, помимо прочего, присутствием при смерти Регулуса, и даже определенной причастностью к этой смерти, все еще логичнее, реалистичнее – и страшнее.

Ну и напоследок: если Кричер был в пещере с Регулусом, то сразу понятно, откуда столько знает о пещерных делах Дамблдор. Мы люди нормальные и понимаем, что есть вещи возможные и невозможные. Дамблдор способен вести БИ для воспитания из Волдемортова хоркрукса хорошего мальчика Гарри, но не способен для чего бы то ни было сознательно подставить Джеймса и Лили под удар Волдеморта. И с Регулусом в пещере Директор быть не мог. Тогда не Регулус бы водичку выпил, а его учитель… Но откуда-то Дамблдор знает. И почему бы не от Кричера? Они в конце ОФ, например, поговорили весьма плодотворно.

Как – и даже когда – умирает Орион, мы не знаем. Пытаясь защитить сына? От горя после его гибели? Нет данных, и мы не будем гадать попусту. Скажем лишь, что год смерти Ориона Блэка тоже 1979, и крайне маловероятно, чтобы его кончина была никак не связана с гибелью младшего сына.

Вальбурга остается одна. Что со старшим сыном она мириться не станет, понятно: в ноги матери с мольбой простить он не упадет, а на иных условиях вальбурги не прощают, особенно когда сами не без греха. Через непродолжительное время, впрочем, у нее и такой возможности не будет: Сириус пожизненно заключен в Азкабан, причем за то, что выдал лучшего друга тому самому Волдеморту, по вине которого погибли Регулус и, возможно, Орион. Улей царицы изведен под корень, все принципы ее воспитания потерпели сокрушительное поражение.

Конец Вальбурги Блэк страшен. В общем, понятно, что как Сириус себя за ручку довел до Азкабана, так и мама его заботливо подготовила себе последние годы жизни. Но вы как хотите, а нам ее все равно жалко, как представим, что полубезумная старуха годами шатается по пустым коридорам собственного дома. И все никак, до последней секунды, не может ни простить оставивших ее одну мужчин, ни примириться с собственными ошибками, ни даже иметь мужество осознать, что сама во многом виновата…

Не дай Бог.

Что до Сириуса, то смерть младшего брата (и отца) заставляют его почувствовать, что идет настоящая война. Конечно, он в принципе знает это и раньше, но одно дело знать, а другое – прочувствовать на своей шкуре через потерю близких. Скорее всего, это, а также последующие потери среди друзей-фениксовцев, - в ряду причин, по которым звезда так перемудрит с защитой Поттеров.

Восстановить события, приведшие к ночи в Годриковой Лощине, несложно. Вон хотя бы Фадж рассказывает Росмерте о давней истории довольно подробно, причем в присутствии двух фениксовцев – Хагрида и Макгонагалл, которые ни словом не возражают. Надо думать, министр точно излагает рассказ Директора, а для последнего ложь, как известно, недопустима.

Итак. Дамблдор узнает от кого-то из окружения Волдеморта (мы уверены, что это Снейп, подобно Регулусу, не способный переступить определенную нравственную черту, а также рвущийся расплатиться по долгам): среди ближайших друзей Поттера-ст. (читай – среди Мародеров) завелся предатель. Директор вызывает Джеймса к себе и составляет разговор, точное содержание которого неизвестно, но в ходе его Дамблдор а) предлагает Поттерам воспользоваться заклятием Фиделиус, б) настоятельно рекомендует на роль Хранителя тайны самого себя.

Из контекста понятно, что, раз Джеймс отказался сделать Хранителем Дамблдора и потребовал на эту роль Сириуса, значит, там прозвучало нечто вроде «тут даже лучшему другу доверять нельзя». Оно и понятно – Мародеров, кроме Джеймса, трое, Люпин в предатели годится разве что по мнению левого ботинка звезды, остаются Сириус и Петтигрю. Но и позиция Джеймса тоже объяснима. Его поступок сильно смахивает на вотум доверия Сириусу. Друг только что потерял брата и отца, ненавидит Пожирателей и Волдеморта и вообще не способен предать. Не забудем, что Поттер-ст. всегда делает все, чтобы Сириус успокоился и не чувствовал себя покинутым и брошенным. И шафер он, и крестный он… и Хранитель тоже пусть будет он.

Строго говоря, Джеймс с доверием Сириусу прав, а Дамблдор - нет. Маньяк действительно, без дураков, скорее умрет, чем предаст Джеймса и Лили. Но вот беда, ведь и Дамблдор в определенном смысле прав тоже. Сириусу верить можно. А как насчет его левого ботинка?

Звезда после смерти Регулуса и отца, как и на шестом курсе после разрыва с семьей, сильно неадекватна. Упомянутый ботинок, несомненно, ответственен за вояж Снейпа в Хижину. Что может натворить Сириус по велению своенравной обуви в боевой обстановке, просто страшно представить. Закатить скандал на тему «ты меня разлюбил и бросил» лучшему другу и протрепаться Волдеморту? Сомнительно, конечно… но после истории шестого курса до конца не исключено. А когда речь идет не только о жизни Джеймса, но еще и Лили с маленьким Гарри, допустимо ли рисковать?

Директор правильно чувствует неладное. Очень жаль, что Джеймс его не слушает. Последуй он совету Дамблдора, все было бы тип-топ. И даже если бы Поттер-ст. настоял на своем, но ограничился назначением Сириуса Хранителем, тоже Волдеморт черта лысого бы нашел, а не Поттеров. Но вмешался ботинок… и на сей раз, к сожалению, на поводу у него вслед за Сириусом пошел Джеймс.

Ярчайший и так на взводе, а известие о том, что Дамблдор советует ему, Сириусу, не доверять на сто процентов, истерику лишь усугубит. А что Сириус в курсе разговора, несомненно. Хотя бы потому, что знает о человеке Волдеморта среди Мародеров (и считает таковым Люпина). Кто ему сказал? Разговор наверняка был без него. Опять же вряд ли Дамблдор делал подобное заявление на общем собрании членов ОФ. Он сильно не любит говорить лишнее, когда можно обойтись и без этого. Раз Сириус знает о предателе, следовательно, ему сказал Джеймс. А далее маньяк при горячем участии ботинка делает выводы и начинает действовать.

Потакание сложнохарактерной обуви звезда начинает с того, что сложнологическим путем обнаруживает виноватого. Раз предатель не сам Сириус, и, конечно, не Джеймс (и не его жена, заметим мы в скобках), а Питер – полный придурок, на закулисные игры по ограниченности своей не способный, остается только понятно кто. Конечно, немедленно всплыло и вечное их недопонимание, и сириусовское раздражение занудством Ремуса… может, и еще что-нибудь, о чем мы пока не знаем. А также, конечно, громкое люпинское молчание про.

Вернемся к шестому курсу. Что Дамблдор врезал в мягкой, но крайне доходчивой форме сообщил Сириусу, что думает о его поступке, это, на звездный взгляд, совершенно естественно. Директор в своем праве. К тому же «все мы были тогда идиотами». К тому же Дамблдор не ставит на виновнике крест, но, напротив, по мере поумнения постепенно приближает и даже берет в Орден. Джеймс тоже реагирует понятно правильно: откровенно набил морду возмутился, обложил на бегу, а потом, вернувшись со спасенным, возможно, еще добавил несостоявшемуся убийце. Правда, бурное возмущение Джеймса, думается нам, все-таки больше относилось к тому, что Сириус подставил под удар Ремуса. Насчет Снейпа у самого Поттера-ст. рыльце не вполне свободно от пуха. А дальше на сцене появляется Дамблдор и работает так чисто, что Джеймсу уже впору не добавлять Сириусу, а сочувствовать. Честная, громкая разборка, с дальнейшим выпиванием вотки полным и абсолютным примирением. Ты меня понимаешь, я тебя понимаю, мы друг другу верим.

Но ведь Люпин так не делает. Тут, надо полагать, сыграла та схема, о которой сказано выше – Ремус громко и крайне неодобрительно молчит, а Сириус и так чувствует себя виноватым, а тут еще некоторые молчать не с тем лицом соизволяют? В общем, оттого, что они в очередной раз недовыяснили отношения, остается осадок не только у Люпина, но и у звезды.

Итак, виноватый найден. Но ботиночничество на этом, увы и ах, не заканчивается. Безмерная энергия Сириуса в очередной раз требует Великого Плана.

Не будем решительно относить План к разряду «зачем просто, если можно сложно». Сириус человек не безмозглый он только действует регулярно так, словно у него мозгов нет. Создание звездной фантазии трогательно жертвенно (у мальчика явно депрессивный период) и в общем идеально – если бы предателем оказался действительно Люпин или вообще кто угодно, кроме Петтигрю. Поттеры – спрятаны. Настоящий Хранитель (Питер) – тоже спрятан. Фальшивый Хранитель (Сириус) отвлекает огонь на себя, становясь между Поттерами и Волдемортом, причем даже если Волдеморт пылкого храбреца поймает, опасности для Джеймса ну абсолютно никакой, ибо Сириус не Хранитель, а значит, тайну выдать не сможет. В итоге бедняге Темному Лорду после страшных пыток придется убить стойкого пленника и с горечью констатировать, что Блэк, Хранитель Поттеров, унес их тайну с собой в могилу, так что добраться до проклятой семейки отныне невозможно (напомним, что после гибели Хранителя заклятие Фиделиус навсегда фиксируется в том состоянии, в котором пребывало на момент хранительской смерти). Сириус же по-любому выходит младым героем, память о котором вечно – и так далее. (Набросок углем: Сириус с огромным удовольствием представляет себе, как над его свежей могилкой рыдает много народу в черном, причем маман в первых рядах.) Впрочем, кто сказал, что звезда обязательно погибнет? Это еще вопрос, кто в ходе догоняшек поимеет больше неприятностей. А уж что Сириус отвлечется-развлечется – это будьте уверены.

О придурке Червехвосте звезда тоже по-своему заботится. Питеру ничего такого интересного рискового делать не придется. Ему вообще надо только молчать в тряпочку, потому что о нем никто-никто, даже Дамблдор, знать не будет.

Прекрасно и техническое воплощение Плана – мальчики даже сумели дать допуск в Годрикову Лощину особо близким людям (как минимум Дамблдору), причем никто не понял, что настоящий Хранитель Поттеров – отнюдь не Сириус.

Идеально... не будь ошибки в самой основе построений. Но что же делать, Сириус отнюдь не идеален – он яркий, увлекающийся и ээээээ несклонный к планомерности, и ошибки у него, к сожалению, точно такие же. Случилось то, что случилось. Вместо непроходимого препятствия Сириус своими действиями создал огромную брешь в защите Поттеров, и не прошло недели, как Волдеморт благодаря Питеру этим воспользовался.

А ведь что-то Сириус чувствует, раз, невзирая на кажущуюся неуязвимость плана, страшно беспокоится и в самую ночь нападения Волдеморта бежит к Питеру проверить, все ли в порядке. Скорее всего, он не единожды на неделе туда мотается, - даже скорее всего так. Но Питера на месте нет, и следов борьбы тоже нет.... так что Сириус мчится в Лощину – и опаздывает. «И когда я увидел разрушенный дом, их тела... я понял, что сделал Питер... что я сам наделал...»

Первое побуждение Сириуса совершенно правильное – Гарри. Но о том, кто остался в живых, позаботятся Хагрид и Дамблдор. Они сумеют. Так что Сириус отправляется мстить за мертвых. О том, чтобы выжить, он не думает (да, наверное, и не хочет жить), ибо имеет место трогательная деталь: Ярчайший оставляет Хагриду любимый мотоцикл. Кранты. Оркестр тутти играет траурный марш.

Меж тем набирает силу Великий План Петтигрю, тоже сильно похожий на своего создателя. Тонкая разница между двумя планирующими Мародерами заключается не в наличии интеллекта, но в разнице характеров. И прежде всего в том, что Сириус жаждет стать невинной жертвой, а Питер хочет лишь выглядеть таковой. Что ему и удается.

Подумаем, зачем вообще Питеру потребовалась вся эта заморочка. Именно в тот период времени Орден несет большие потери. Как, в общем, и сообщество волшебников. Если такой типичный обыватель, как Петтигрю, желающий прежде всего и любой ценой выжить, переметнулся на другую сторону, значит, Волдеморт войну выигрывает, и обывателю плохо и страшно. С другой стороны, Питер обыватель умный. Он не из тех, кто в панике бросится с одной стороны баррикады на другую, - нет, он все взвесит, рассчитает, семь раз отмерит, у кого больше шансов на победу, и уверенно перейдет на сторону победителя без малейших угрызений совести (попытавшись, конечно, максимально комфортно устроиться на новом месте).

Почему Волдеморт побеждал? Потому что он и его приспешники – подонки, и, как всякие подонки, не скованы ограничениями нравственности.. Расклад, по мысли Роулинг, следующий. С одной стороны – нормальные люди, для которых убить значит погубить душу. С другой – Волдеморт и Пожиратели, души которых, как и у хозяина, загублены убийствами. Понятно, кто будет убивать легче, проще и эффективнее.

Собственно, именно уроды душой остаются с Волдемортом и образуют его Пожирателей. Те, кто не способен переступить черту, - это Регулус и Снейп, и мы помним, что они рано или поздно вступают с Темным Лордом в схватку, у каждого свою.

Как Роулинг, при всей ее сдержанности, относится к Темному Лорду и его присным, понятно по тому, как она описывает жертвы войны. Как боялись люди, придя домой, увидеть знак гибели близких над крышей. Или вспомним вроде бы суховатые, но очень насыщенные эмоционально реплики Грюма, показывающего Гарри фото первого созыва Ордена и погибших друзей. А ведь из-под пера Джоан вышла еще одна сцена, одна из самых страшных в саге: Невилл и его родители, доведенные до неизлечимого безумия одной особой, которая озлоблена на весь мир за свою непоцелованность останками Реддла. Тот, кто это прочитал и вроде понял, но все равно оправдывает палачей и убийц типа Беллатрикс и самого Тома, а также прочую околоволдемортовскую шваль, пытаясь при этом передернуть факты и доказать, что Роулинг, дескать, тоже в глубине души считает именно так, - тот неизлечимо болен куда хуже невилловых родителей. Ибо страдает полным отсутствием нравственных устоев. А мозги если и есть, то кривые настолько, что лучше бы их, право, не было. Роулинг в таких случаях говорит: «Как вы смеете?» - и совершенно права.

Неизлечимо больные еще любят оправдывать Волдеморта: он, дескать, у Роулинг злодей как будто типовой резиновый, а на самом деле должен быть значительно умнее («ах, я буду добрей, полюблю я детей, ах, я буду, я буду добрее!»). На наш взгляд, это очередной пример сознательно запущенной кривизны мозгов. Как можно не видеть очевидного: Том Реддл, пока еще сохраняет живую душу, более-менее нетиповой экземпляр, а вот когда он уже Волдеморт, то совершенно закономерно беднеет нутром благодаря тому, что с собою сделал. Плоскость и даже ограниченность Волдеморта по сравнению с Томом Реддлом – совершенно осознанный (и очень тонкий) штрих Роулинг, еще одно напоминание о том, что эксперименты на разрыв души даром не проходят. А кто в очередной раз кричит, что глупая тетя Джо не справилась с персонажем, тому не только мы или сага, но больница Св.Мунго вряд ли поможет.

Но вернемся от одних уродов к другому, тоже вроде с мозгами, но без нравственных устоев. План Питера позволяет ему полностью избежать возмездия («Ты должен был знать, что если тебя не убьет Волдеморт, тебя убьем мы») и в перспективе обещает уютный уголок при лорде-победителе. За просто так Волдеморт никого, тем более бывшего фениксовца, к себе не возьмет. Значит, надо быть ему полезным, то есть кого-то продать. На данный же момент Волдеморта очень интересует семья Поттеров, поскольку имеет место потенциальная угроза с этой стороны волдемортову бессмертию. Как всякий трус, Реддл задергается и попытается устранить угрозу в зародыше. Чем, между прочим, как раз и сотворит собственную гибель… но не будем пока об этом.

В принципе, наверное, Волдеморт бы еще согласился пригреть Петтигрю, предоставь тот ему для личных разборок Дамблдора – без палочки, связанного, с кляпом во рту, а лучше еще без языка и рук (только чтобы кивать и плакать мог). Но, как покажет время, Дамблдора может подставить только сам Дамблдор.

Однако и без Директора Петтигрю, Хранителю Поттеров, есть на кого меняться.

Великий План Питера продуман почти так же идеально, как Великий План Сириуса. Волдеморт убьет Джеймса и Гарри, а также, возможно, Лили. Правда, гибель Лили Лорду не так уж и нужна – Роулинг подтвердила, что когда Волдеморт предлагает Лили постоять в сторонке и посмотреть, как он убивает ее ребенка, он, добрый, действительно готов оставить ее в живых. Почему – это сложнее. Нам кажется наиболее вероятной версия, что Волдеморт в той его части, что еще осталась Томом, до сих пор помнит о Меропе. Лили – мать… Остальные предположения, типа влюбленности Волдеморта в Лили (кого только фэндом не влюбляет в бедную девочку, о ужас), есть мексикано-бразильский сериал, к реальности и саге Роулинг ни малейшего отношения не имеющий. Но, как бы то ни было, Петтигрю жизненно необходимо присмотреть, чтобы как-нибудь – от руки Волдеморта или нет – погибли и Джеймс, и его жена. Тогда из знающих о замене Хранителя останется лишь Сириус, но на него у Питера особые расчеты. А Лили обречена даже в том совершенно невероятном случае, если бросит ребенка и выскочит на улицу. И даже если выскочит с ребенком. Мы почти уверены, что Петтигрю присутствует в Годриковой Лощине, хотя бы потому, что потом у него палочка Волдеморта, и приглядывает за процессом. Когда речь идет о жизни и безопасности обывателя, он запросто предаст лучшего друга и убьет его жену, какие проблемы-то?

Маленький Гарри, правда, остается в живых. Но это потому, что а) годовалый младенец о замене Хранителя не знает, убивать его нерационально, а Питер не делает лишних телодвижений, тем более убийственных, б) ребенок какой-то непонятный, даже Волдеморт об него обломался, ну его, от греха подальше... в) может, все-таки Червехвост не совсем конченый, пожалел ребенка? У каждого, даже самого черного, злодея есть своя черта, за которую ему переступить не просто. Волдеморт даст шанс матери, Питер – ребенку… Впрочем, не будем настаивать. Ведь у Петтигрю еще и времени нет: он после зачистки Лощины, и особенно с учетом гибели Волдеморта, должен бежать выполнять вторую часть плана. Сириусу, знающему о замене Хранителя, предстоит оказаться для всех козлом отпущения, да еще так, чтобы ни единому его слову никто не поверил. Собственно, звезда остается в живых не в последнюю очередь потому, что Питер хочет не просто погубить старого друга, но еще и отыграться. Все продумано и просчитано заранее. Даже если Червехвост займет безопасное местечко под боком у Волдеморта, Сириус все равно должен мучиться в Азкабане.

Вот такие уроды, как Петтигрю, при Волдеморте и приживаются.

Организовать дымовую завесу Питеру не очень сложно. Сириусово ботиночничество известно и Дамблдору, и Люпину. Ради выгоды звезда, безусловно, не предаст. Но если мальчик безумно возревновал Джеймса к Лили и по глупости пару раз заявил об этом не только Джеймсу, плюс вообще неадекватен последнее время? Выпустил пар, наговорив лишнего Темному Лорду? И ведь погубивший сдуру друзей Сириус будет вести себя именно так, как он себя ведет, то есть кричать попеременке «я не виноватый!» и «я, я, я их убил!». Вот в это Дамблдор и Люпин уже в принципе могут поверить (план строится явно на них, министерству куда меньшего хватит). Плюс твердая уверенность обоих в том, что именно Сириус был Хранителем, а Петтигрю не при чем… Однако последним гвоздем в крышку гроба золотого мальчика (а также дружеским приветом за все издевательства сладких школьных лет) станет, конечно, мнимая гибель Петтигрю от руки маньяка. Вот теперь точно комар носу не подточит. Один подозреваемый из одного, и психология соблюдена тика в тику.

Мы уже говорили однажды, что Петтигрю скорее всего лично организовал встречу с Сириусом на переполненной магглами улице, причем так, чтобы отряд авроров дежурил едва ли не за углом. «Как ты мог, Сириус? Ты, жена моя, мать детей моих?!» - со слезами на глазах высоким штилем голосит Питер, готовясь оттяпать пальчик (эта деталь поистине гениальна, ибо ужас и слезы обывателя, которому предстоит лишиться части тела, совершенно неподдельны). Убедившись, что его обвинения слышали свидетели, Червехвост устраивает взрыв, не дожидаясь, пока потерявший дар речи Блэк немножко придет в себя и кинется душить негодяя. Маньяк, конечно, тормозит. Он белый, трясется и вообще пришел убивать за Джеймса, но убивать-то, бедняга, в принципе не умеет, у него и с причинением физических страданий сложно. А тут у звезды еще наверняка отвисла челюсть от обвинений, которыми его встречает гнусный предатель. Кто тут вообще сошел с ума, Сириус, Питер или весь мир?

Выйти из шока Питер Сириусу разумно не дает, гремит взрыв, магглы штабелями валятся замертво (Петтигрю ради себя любимого тоже не мелочится), а Сириус совершенно цел (опять же хорошая работа Червехвоста), но на новом витке шока. Червехвосту всего-то и остается, что, бросив пальчик на видное место, нырнуть крыской в канаву и из какой-нибудь щелки в канализации кайфовать, досматривая финал: отряд авроров хватает истерически хохочущего Блэка, до которого наконец начинает доходить, что он знал Питера куда хуже, чем Питер его (еще раз выражаем свою горячую благодарность jessie_rabbit, с которой плодотворно обсудили характер червехвостовый).

Но в жизни никогда не получается так, как хочешь. Из Великого Плана Сириуса вышло сами понимаете что; но и из Великого Плана Питера, надо сказать, тоже ничего особенно хорошего не получилось. Волдеморта более не существует (официально), все старания Червехвоста, в общем, напрасны. Он предал и погубил лучшего друга и его семью, отрезал себе путь назад в приличное общество – и все для того, чтобы на двенадцать лет остаться крысой, пусть даже и в семействе Уизли? Как-то маловато, знаете ли.

А впрочем, ну его, эту хитрую дрянь без нравственных устоев. Нас сейчас интересует настоящий человек.

Положение Сириуса безнадежно. Все против него, вплоть до мелочей, типа смеха на месте взрыва. Естественно, это воспринято властями как признание в содеянном и полное отсутствие раскаяния. А вы, положа руку на сердце, иначе бы это восприняли? Стоит такой маньяк посреди улицы, вокруг горы трупов, а он ржет во все горло… Нет, конечно, чуть позже, отсмеявшись, Сириус должен был попытаться объяснить, что он невиновен. Примерно так же доходчиво, как он это объясняет Гарри в УА: «Я их убил. Но я не предатель! Но это я, я их убил!! Я был Хранителем, но я им на самом деле не был! Это он, он все устроил, Петтигрю, крыса!». Какую реакцию это могло вызвать у авроров? Правильно – практически никакой. Разве что запросили Дамблдора на предмет того, был ли все-таки Сириус Хранителем Поттеров (судя по тому, что Дамблдор такие показания давал, обнаружился какой-то повод к тому, чтобы его расспрашивать). Или же это Директор помчался в министерство, чтобы выяснить, в чем дело, потому что не верил до конца? Увы, ему все разложили по полочкам, и бедному Альбусу даже самому себе возразить нечего. Дело завершается кратким закрытым разбирательством и заключением в особо охраняемую камеру Азкабана.

Множество печальных кирпичиков (Поттеров предал Хранитель, Хранителем был Сириус, Сириус в состоянии аффекта вполне способен на жестокий и необдуманный поступок даже по отношению к близким людям вроде Люпина; Сириус в этот период несомненно в состоянии аффекта) в представлении Дамблдора и Люпина выстраивается в логичное здание на подготовленном фундаменте, заложенном в давно вырытый звездою котлован. Возможно, Дамблдор, как и Люпин, до конца поверить не может. Но, скорее всего, тут же строго объясняет себе, что это в нем играет слабость к ярчайшей звезде небосклона, любимому ученику и вообще Мародеру; а на самом деле Сириус – его страшная и невероятно поучительная педагогическая ошибка. Сразу надо было мерзавца гнать из Хогвартса. Ведь все было ясно – гнусь и маньяк. И зачем, зачем Директор ему поверил? Зачем дал еще один шанс? Не он ли, Дамблдор, прежде всего виноват в гибели родителей Гарри?

На самом деле у Дамблдора очень правильное чутье и очень правильное сердце. Через годы он узнает, что насчет Сириуса он был прав. И мы твердо уверены, что это очень счастливый, несмотря на все трудности, год его жизни.

© anna_y и cathereine
Взято отсюда

Досье на обвиняемого-7: Азкабан.

Прежде чем допустить многострадальных читателей до своего свежего, нефэндомного взгляда на тему «Некоторые аспекты взаимодействия островной тюрьмы Азкабан дементорного типа и м-ра С.Блэка в 1981-1993 гг.», авторы собираются сделать возмутительное признание, которое, как они весело надеются, несколько смягчит их, авторов, участь.

Дело в том, дорогие друзья и прочие неизвестно зачем заглядывающие сюда личности, что мы честно пытались писать об отсидке звезды в трагических тонах и вообще стиле «графиня побледнела». Но поскольку чем дальше, тем больше никакой бледной графини (она же аццкий пафос) у нас не выходило, а упорно получался пулемет (юмористические зарисовки поведения звезды в азкабанском быту), мы сели и стали думать, почему бы это, собственно.

Да не усомнится уважаемая общественность, что поводов для аццкого пафоса ситуация дает более чем достаточно. Возгласим же пафосно: все и вся против маньяка. И добавим: то есть абсолютно.

Начнем с обстановки. Сама по себе она всячески предрасполагает если не к сумасшествию, то уж точно к скорейшему затиханию с последующей глубочайшей депрессией. Что, по сути, представляет собой Азкабан? Морально-нравственную дыбу, с которой пытаемых к тому же не снимают годами. А что маньяк многолетние прелести застенка прочувствовал на себе в полной мере, мы знаем с его же собственных слов.

Рассказ Сириуса о тюремных университетах очень выразителен, при всей его краткости и фрагментарности, а может быть, даже благодаря им. Главное здесь – не страданья нечеловеческие, а попытки логически объяснить, как он, бедняга, там не двинулся с глузду и даже сумел рвануть на волю. Ну и, как всегда, логические объяснения Сириуса есть невероятно трогательная штука. Перечитайте УА – так и видно, как звезда мучается с формулировками исключительно для Гарри и прочих юных слушателей, ну и по большой просьбе друга. А так в жизни бы не собрался. Ну, сидел и сидел. Ну, сбежал и сбежал. Чего заморачиваться-то?

Однако именно благодаря скупости формулировок маньяка авторы безусловно уверены, что ему в Азкабане пришлось на редкость тяжко. Дело в том, что чересчур точное, детальное и вообще распространенное описание индивидуумом своих пекельных мук сразу вызывает некую девальвацию оных мук и вообще определенные сомнения в правдивости рассказа. Настоящая боль, как и настоящая любовь, имеет свою стыдливость.

Сириус в отношении своих страданий правильно стыдлив. Это вам не истерически-рефлективная Беллатрикс, доставшая душераздирающим описанием собственного мученичества во имя волдемортово уже всех, начиная с того же Волдеморта (об этом самоупоенной палачихе не без удовольствия напоминает строгий, но справедливый Северус Снейп, которому от нас за это отдельное душевное спасибо).

Но даже не располагай мы показаниями Сириуса, все равно понять, каково пришлось в тюрьме маньяку, вполне возможно. Напомним общеизвестное: камера была одной из самых надежных, и дементоры присутствовали рядом постоянно, то бишь роздыху пытаемому не давали. (Фадж: «…он был одним из самых охраняемых заключенных. Дементоры стояли у него за дверью днем и ночью»). Как действуют дементоры на людей, даже при краткосрочном контакте, и особенно на тех, кто пережил в жизни что-то очень страшное, мы прекрасно знаем хотя бы по Гарри. А ведь в Азкабане дементоры все время рядом, и шоколад, мы твердо уверены, в рацион узников не входит.

Пытка дементорами крайне эффективна – вплоть до того, что «крепость находится на крошечном островке посреди моря, но на самом деле, чтобы удержать преступников, не нужны ни стены, ни вода. Если они где и заперты, так это в своих собственных страданиях, не способные подумать ни о чем радостном. Большинство сходит с ума в первые же недели».

Любой человек в Азкабане неминуемо и по принципу дурной бесконечности прокручивает в голове худшее, что было в его жизни, причем мучительно размышляет над своими ошибками и раз за разом убеждается в невозможности эти ошибки исправить. А также с немеркнущей остротой осознает полную безнадежность своего положения. И все это – пока он не сойдет с ума или по крайней мере не окажется на грани. Между тем положение Ярчайшего таково, что ему впору рехнуться и без Азкабана.

Бывает, когда человеку кажется, что он все потерял. А бывает, когда он действительно все потерял. Сириус являет собою яркий пример второй, куда более трагической, ситуации. Семья? Отец и брат мертвы, а как повлияет на мать пожизненное заключение последнего (и, упорно нам кажется, любимого) сына – страшно представить. Друзья? Джеймс и его жена погибли, причем не без участия Сириуса. Стараниями еще одного старого друга звезда, собственно, и сидит в тюряге. Для третьего друга-Мародера, а также соратников по Ордену, Директора и вообще любого приличного человека (не будем принимать во внимание шваль типа Питера и Волдеморта, знающих правду) Сириус отныне и навсегда – предатель и подонок. Простые радости жизни, которые маньяк, будучи совершенно нормальным молодым человеком, несомненно, ценит (мотоцикл, риск, дружеский выпивон с оттягами, солнце, воздух, вода и блондинки, и вообще свобода во всех ее проявлениях) – безнадежно потеряны.

Не забудем, что и без дополнительных пыток неугомонному человеку типа Сириуса просидеть 12 лет в каменном мешке очень нелегко. Вспомним также, в компании кого очутился нетерпимый ко злу и волдемортничеству страстный боец Ордена Феникса, и посочувствуем ему вдесятеро. (Отметим на полях, что по крайней мере некоторым из палачей Сириус не может не сочувствовать, ибо человек он очень добрый. Например, девятнадцатилетнего Барти он открыто жалеет. Конечно, в виновности Крауча Ярчайший не очень уверен. Но когда он скорбно говорит о Барти - совсем был мальчик, это с позиций убеленного сединами солидного двадцатидвухлетнего возраста звезды весьма и весьма забавно. А если вспомнить, что Крауч-мл. - сын человека, который, собственно, и отправил Сириуса в пыточную без суда и следствия, ситуация заставляет испытать к маньяку дополнительное уважение.

Однако и вообще, и с точки зрения особенностей азкабанского застенка самое страшное, думается нам, - это сознание, что во многом Сириус виноват сам. Потакал себе, потакал ботинку и вообще бился в истерике. В то время как свободно мог бы вовремя поговорить с мамой по душам, разобраться с Люпином, разобраться (с совершенно другим акцентом) с Петтигрю, а главное – вернуть время назад и что-нибудь изменить в цепочке собственных глупостей, из-за которых погибли Джеймс и Лили. Через 12 лет, оказавшись лицом к лицу с Гарри, Сириус скажет о них: я все равно что убил их, Гарри. У него так и не отболело. Что же было в Азкабане, где воспоминание и вина не могут не грызть человека без передышки?

Было, считается авторам, вот что. Вспомним, что в принципе маньяк может сбежать из тюрьмы в любой момент, как только сбросит вес до нужной кондиции и сможет в собачьем варианте просунуться между прутьями решетки. Вряд ли на дементорских харчах пришлось бы долго ждать. Годик-другой… но Сириус сидит в своей камере целых двенадцать лет. Почему?

Ответ обескураживающе прост: ему некуда и незачем бежать. А еще Азкабан для Сириуса – наказание, предписанное ему не только властями и судьбой. В определенной степени (мы не уверены, что сознательно) Сириус сам наказывает себя Азкабаном.

Чтобы у маньяка появилось желание сделать лапы, на него прежде должна свалиться настоятельная необходимость спасти кого-то другого, а не себя. Только это способно сломать прутья клетки, сделанной из чувства вины. И когда Фадж любезно зажигает для Сириуса огонек в виде пункта В, маньяк, будьте уверены, свой шанс не упустит.

Но чтобы не упустить шанс после 12 лет непрерывной пытки, надо сохранить в себе не только разум и волю, но и огромное количество жизненных сил. Словом, упорно противостоять давлению палачей. К тому же после побега Ярчайший отправляется не на тропический пляж отлеживаться и приходить в себя, а исполнять обязанности крестного, рискуя в любую минуту вернуться в общество дементоров (а с февраля и того хуже).

Вот тут, как нам кажется, и надо искать истоки пулемета, который у нас все получается.

Что силой духа и целеустремленностью маньяк не обделен, ясно даже и ежу. Сириус вроде как сам объясняет механизм своего выживания в Азкабане. «Думаю, я не сошел с ума только потому, что был уверен в своей невиновности. Это была совсем не счастливая мысль, и дементоры не могли выпить ее из меня... но она сохраняла мой рассудок, не давала забыть, кто я такой... помогала сохранить волшебную силу... Поэтому когда все вокруг становилось… слишком... я, прямо в камере, превращался в собаку. У дементоров, знаете, нет зрения... – Блэк сглотнул. – Они чувствуют людей через их эмоции... Они понимали, что мои чувства стали... менее человеческими, менее сложными... оттого, что я был собакой... но они, разумеется, решили, что я схожу с ума, как и все остальные, и их это не беспокоило». Однако, как всегда водится у хитрой Джоан, это объяснение правдивое, но не полное.

Маньяк не просто выживает в Азкабане. Он там еще отслеживает новости, ведет счет времени и делает умозаключения. А также интересуется, кто о чем говорит, причем не только днем, но и ночью, кто чем болен, кто к кому пришел, кого, где и когда похоронили, и так далее и тому подобное. Завести себе в подобных условиях некое подобие общественной жизни – для этого нужны феноменальная энергия, которой можно только восхищаться; феноменальная жажда жизни, которую следует очень уважать; и, конечно, феноменальное чувство юмора, которым обязательно следует насладиться в полной мере.

Когда все потеряно, остается лишь впасть в глубочайшую депрессию, - так отвечает своим поведением на Азкабан абсолютное большинство тех, кто там оказывается. Когда нечего терять, остается веселиться! – таков ответ Сириуса Азкабану. На наш взгляд, именно юмор позволил Сириусу остаться в нечеловеческих условиях человеком. К тому же вполне вменяемым и не менее (если не более) адекватным, чем на воле. Это пока маньяк не достиг страстно желаемого состояния невинной жертвы, он вовсю буянит и совершает ошибки. А вот когда мистер Блэк уже действительно жертва, и действительно вполне себе невинная, он демонстрирует такие чудеса выдержки и героизма, что просто ах. Ну и попутно несколько развлекается. Но кто-кто, а мы и сами в него за это камень не бросим, и другим не дадим.

А кто слеп настолько, что не видит: маньяк любил ну если не поработать немножко в пыточной камере массовиком-затейником, то по крайней мере потешить душу крутыми понтами, - для того есть растерянное свидетельство Фаджа про их личную встречу в тюрьме. Совершенно ясно, какой обворожительный спектакль был разыгран для министра слегка скучающим, но вполне благополучным гражданином из самой охраняемой камеры Азкабана.

Дабы со всевозможной наглядностью объяснить, как это выглядело, мы позволили себе создать легкий набросок кровью на каменной стене. Единственная вольность здесь, на наш взгляд, это замена морально-нравственных пыток на физические, но допущена она исключительно наглядности ради.

Итак.

Репортаж с дементором на шее.

Пыточная камера. В центре на дыбе окровавленный Сириус, увешанный пальцеплюшками и прочими орудиями убеждения. Ввиду министерского визита высокой особы дементоры торопливо ослабляют испанские сапожки и сматываются, дабы не воздействовать к худому на VIP-персону.
В камеру заходит несколько бледный, но самоуверенный Фадж.
Сириус, с дыбы, оптимистически: «Доброго времени суток, министр! Как вас там… Корнелиус Фадж, кажется? Министерская мантия вам к лицу. Выглядите менее идиотом, чем обычно».
Фадж стоит с отвисшей челюстью.
Сириус, ласково: «Вольно! Не тормозите, Корнелиус, размещайте задницу вот в том уголочке, где крови поменьше. Посидим, поокаем…»
Вопли из соседней камеры. Фадж вздрагивает.
Сириус, легко: «Не обращайте внимания, это моя горячая поклонница. Я еще не успел сегодня удовлетворить ее стремления. Беллочка! Потерпи немножко! Я люблю тебя сегодня не меньше, чем ты меня вчера!».
Фадж, в растерянности: «Ээээ…»
Сириус: «Вы, конечно, хотите спросить, доволен ли я условиями содержания? А то! Дыба крепкая, пальцеплюшки новенькие, тюремщики ко мне ну очень внимательны, а что кормят не блестяще, так это я всегда могу парочку крыс сжевать».
Фадж, понимая, что что-то не так, но не в состоянии понять, что: «Ээээ…».
Сириус, раскачиваясь на дыбе с тем же выражением, с каким любит раскачиваться на стуле: «А, соседи? Да они прямо как в поговорке – в раю прохладнее, зато в аду общество приятнее».
Фадж, в тревожной растерянности: «Эээээ… ну, разумеется, если у вас имеются просьбы в пределах разумного…»
Сириус, махнув окровавленной рукой с раздробленными пальцами: «Ну, если вы так настаиваете… вы уже прочитали свою газетку?»
Фадж, ошеломленно: «Газетку?..»
Сириус, светски: «Не подумайте, что меня интересует политика. Боюсь, мне здесь непросто следить за международными магическими новостями. Но у вас там кроссвордики на последней странице… Когда будете вставать, положите газетку туда же, где сидите. Кроссвордами вверх, чтобы страница не запачкалась. Во, круто! И карандашик, пжалста… Теперь я полностью и абсолютно счастлив и вас не задерживаю. Ну, куда пошли, а, министр? Выход-то слева. И на пальцеплюшку не наступите!».
Конец наброска.

Авторы не собираются утверждать, что хохот массовика-затейника из пыточной камеры постоянно оглашал Азкабан. Но в лучшие дни звезды ситуация выглядела, на наш взгляд, именно так. Ну а уж когда Сириуса совсем припекало, всегда можно было превратиться в собаку. Между прочим, тоже некоторый элемент развлекухи присутствует: смотреть собачьими глазами на то, как вокруг камеры ходят и принюхиваются ничего не понимающие дементоры (что-то как-то здесь сидит не то… а теперь опять то… снова не то… да нет, вроде то самое…), в определенном, запредельном смысле весьма забавное занятие.

Конечно, фантастические энергия, жажда жизни и чувство юмора имеют свою оборотную сторону, которая уже принесла Сириусу много неприятностей в прошлом и еще сыграет свою роль в будущем. Например, в ОФ Сириус, будучи заперт в четырех стенах родного дома, с которым у него, мягко говоря, сложные отношения, только что головой о стену не бьется. Роулинг не справилась с характером! – кричат больные на психологию. Ах, оставьте. Создательница саги, как обычно, предельна точна, превосходно описав состояние человека с бурлящей жизненной энергией, которого вдруг лишили точки ее приложения.

Впрочем, о том, как Сириус справляется с собою и блэковским гнездом, позже. Ибо пункт В налицо. Встретив Фаджа и обретя наконец стимул к бегству, маньяк в пару дней делает лапы, совершив то, что до него не удавалось никому. А для чего, собственно?

Единственная причина побега налицо – Гарри в опасности. Единственная цель, естественно, – защитить крестника. Ни малейших признаков того, что Сириус тогда или позже пытался доказать свою невиновность и зажить вольной и безбедной жизнью на свободе. Конечно, в Азкабане и далее, до сцены с Люпином в Хижине, маньяк попросту не верил, что подобное возможно. Иначе, например, мог бы воспользоваться визитом министра, чтобы хоть доводы свои привести и попросить о пересмотре дела. Но – ничего похожего. И не следует этому удивляться, ибо оправдание для Сириуса - далеко не главное дело жизни. Вспомним, что после побега Питера к Волдеморту мы в течение двух лет опять-таки не замечаем со стороны Ярчайшего никаких телодвижений в оправдательном направлении. Он на коне не когда оправдан светом и миром, а если друзья любят – ну и еще если есть счастливая возможность бороться и искать, найти и не сдаваться.

Напоследок о страшной мсте подлому Питеру. Сириус об этом много кричит и даже один раз держит в руках палочку, совместно с Люпином готовясь заавадить подонка. Но почему-то, как только упомянутый подонок перестает представлять угрозу для Гарри, маньяк сразу о нем забывает.

Кстати, очень интересно у Роулинг использование сложившихся литературных стереотипов. Невинный Эдмон Дантес, отсидев по не зависящим от него обстоятельствам четырнадцать лет в замке Иф, бежит оттуда, пылая жаждой мести, и превращается в графа Монте-Кристо, со всеми вытекающими для виновных. Невинный Сириус Блэк, отсидев по не зависящим (не будем придираться) от него обстоятельствам двенадцать лет в крепости Азкабан, бежит оттуда, тоже вроде пылая жаждой мести… и никакого Монте-Кристо на выходе.

Так что если вдруг мы видим, как нередко бывает, что некая сюжетная линия у Роулинг складывается похоже на нечто прочитанное в других книгах, это значит только, что эрудированная Джоан данные книги тоже читала. Но не ждите, что она приведет повествование к аналогичному результату.

Скорее уж в рамках постмодернизма случится наоборот.

© anna_y и cathereine
Взято отсюда